Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
человечества и решать, кому жить, а кому умереть. Это же дикость! Черт с ним, с Адаилом, в этом и есть вся его гнилая суть, но сколько у его идей оказалось сторонников! Если когда-нибудь это снова повторится и не найдется ни одного человека, который бы этому воспротивился… Тогда я точно решу, что Земля катится в пропасть…
– Надеюсь, что этого не случится, – задумчиво сказала я, мысленно прокручивая в голове полученную информацию, изумившую меня до глубины души.
– Философы мои любимые, собираемся! – прервал мои мысли голос мамы. – Нас ждут великие дела, а пофилософствовать можно и в экипаже.
Несмотря на то что наскоро одеться в джинсы и футболку на Эсфире невозможно по той причине, что здесь совершенно иная мода, я собралась достаточно быстро – видимо, мне помогла моя новоприобретенная сверхскорость, и через полчаса мы уже выезжали в нашей коляске с откинутым верхом.
После ателье мы направились в тарианский храм, именуемый чаще всего в народе храмом Луны и Солнца.
– Тарианство я приняла спустя несколько лет после того, как попала на Эсфир, – рассказывала мне мама по дороге в храм. – Как-то постепенно прониклась местными обычаями, культурой, менталитетом. Меня не отпускало чувство, словно это моя родная планета и я тут родилась. Здесь спокойно относятся к другим религиям, кроме тех, которые являются откровенно экстремистскими. И все же мне по душе идеалы тарианства. Переводится как «вера в союз». Под союзом имеется в виду священный союз бога Солнца Аш-Таара и богини Луны Ар-Лиинн. Легенду о том, как Демиург-творец позволил им быть вместе, ты уже знаешь. Считается, что одни дети божественной пары захотели жить на небе, и когда ночью мы видим звезды, то это – свет их душ. Другие же пожелали спуститься на землю и, встретив здесь первых поселенцев планеты, бывших сильнейшими магами, заключили с ними брачные союзы и продолжили магический род. Ну, как магический, – улыбнулась мама. – На Эсфире много рас, но в целом в разговорах применительно к обществу мы часто употребляем слово «маги».
– В тарианстве мы верим в перерождение души после смерти для будущего возрождения, а семья является самым важным звеном в нашей жизни, – продолжил папа. – Самыми тяжкими грехами мы считаем воровство, измену, разжигание ненависти и убийство. Кстати, если ты не захочешь заходить с нами в храм, то можешь подождать в экипаже. Потом мы можем заехать в один из двух христианских храмов, расположенных в другом квартале. Это не очень далеко.
– Не нужно, – я покачала головой. – В церковь меня не водили и вообще даже не крестили, так что не стоит.
– Как хочешь, – ответил папа.
Остановились мы на просторной площадке, предназначенной для парковки транспорта, и, покинув экипаж, все втроем пошли к входу в храм. Перед нами на небольшой высоте от земли плыли по воздуху две огромные корзины, наполненные деликатесами, тканями, предметами домашнего обихода, какими-то книгами, пухлыми конвертами, в которых, скорее всего, лежала наличность. Мама всем этим ловко управляла. Честно говоря, несмотря на заверения папы в том, что у вампиров особая предрасположенность к телекинезу, я пока не рискнула бы так передвигать крупные предметы.
Ведомая неудержимым любопытством, я без раздумий пошла вместе с родителями в тарианский храм, чтобы увидеть его внутреннее убранство. Внешний вид храма я оценила еще вчера по картинкам в книге, но даже они, несмотря на мастерство художника, не передавали всей красоты и величия, коими храм Луны и Солнца захватывал дух даже издалека. Своей архитектурой он напоминал мне готический собор в Милане, только вот крыша у него была из особого стекла, которое, как успела пояснить мне мама, рассеивало прямые солнечные лучи и в жаркое время не пропускало палящий зной, а вместо окон храм украшали резные деревянные решетки, зачарованные от любой непогоды.
При входе в храм надлежало разуться, что мы и сделали. Затем накинули поверх своей одежды длинную белую мантию с капюшоном. Наши корзины мама отдала девушке и парню, одетым в такие же мантии, только из-под них еще выглядывали белые храмовые одежды. На парне были тонкие брюки и длинная туника, а на девушке – платье до пят.
– Это ученики жрецов, – объяснил мне по ходу действа папа. – А корзины с едой и прочими дарами мы передали в приют и детский дом, которые курируются храмом.
– И даже на Эсфире, где семья – это центр Вселенной, существуют детские дома, – ответила я с грустью, а потом, подумав, добавила: – И бедняки.
Папа вздохнул, покачав головой.
– В этом мире детские дома не столь многочисленны, но все же они есть. Если вдруг по каким-либо причинам погибают родители ребенка, всегда найдется кто-то из родственников, кто заберет ребенка на воспитание. Тем не менее бывают такие случаи, хоть и крайне редко, когда малыш остается совсем один. И тогда он попадает в детский дом.
– А что насчет нищих?
– На Эсфире, если у тебя есть магия, ты никогда не останешься без куска хлеба, – пояснил мне папа. – Но так же, как и в случае с детьми-сиротами, никто не застрахован от непредвиденных жизненных обстоятельств. Если бы я не помог Арише с проживанием и всем остальным, то ей пришлось бы еще труднее, чем было, и, возможно, какое-то время она могла бы жить в храмовом приюте для тех, кто оказался в беде.
Тем временем нам вернули наши теперь уже пустые корзины, пожелав мира нашему дому. Оставив их сбоку у входа, мы вошли в основное здание.
Как только передо мной открылись двери главного храмового зала, я испытала чувство непередаваемого восторга. Словно передо мной открыли двери в микрокосмос!
Отовсюду лился свет. Подняв голову, я увидела высокий сводчатый прозрачный потолок, а за ним – лазурное небо с белыми барашками облаков. Солнечные лучи, проникавшие через резные оконные решетки, чертили на стенах и полу причудливые узоры. Повсюду стояли цветы – и живые, и срезанные, в больших каменных вазах. В воздухе витало их благоухание. Откуда-то сверху лилось пение – высокий тонкий женский голос, словно хрустальный, выводил сложный завораживающий мотив на неизвестном мне языке, который очень отдаленно напоминал эсфирани. Ему вторили несколько мужских теноров и баритонов с бархатным звучанием. Чем-то эти песнопения мне отдаленно напомнили григорианские хоралы. Мне почудилось, словно я нахожусь в невесомости – так легко мне стало в этот момент, что мигом позабылись все мои переживания. Душа преисполнилась таким умиротворением и радостью, что мне казалось, вот-вот сейчас я начну светиться от счастья.
– Это древний язык нашего мира, на котором говорили еще первые поселенцы. Часть богослужений проходит
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
