мало.
Разворачивает меня к себе, впечатываясь в мои губы крепким, настойчивым поцелуем. И то, что ниже, то, чем его щедро наградила природа, тоже очень крепко и нетерпеливо упирается в мой оголённый живот. Господи, почему я стою перед ним в одних босоножках, а он одет так, что можно смело идти в офис и начинать совещание? Где справедливость в этом мире? Тянусь к пуговицам на рубашке, дрожащими руками неловко пытаясь освободить Захарова от этого лишнего предмета одежды. Мне кажется, что я никогда не была такой робкой и неуклюжей, как сейчас. Злюсь на себя за абсолютную неадекватность, которую поселил во мне Костя. Точно каждый его поцелуй и каждая его ласка выбивали из меня последние остатки воли и здравого смысла. Я будто бы сейчас не принадлежала самой себе — просто сосредоточение страсти, похоти и чего-то животного, запретного, тёмного. Что хотелось получить здесь и сейчас, отключив полностью мозг и не думая о последствиях.
Костя с улыбкой останавливает меня, перехватывая мои руки.
— Нет. Я сам, — шепчет мне в губы.
— Ты сегодня слишком много командуешь, — дразню Костю, чуть прикусывая зубами его нижнюю губу, а потом нежно скольжу языком по отметине.
— Привыкай. Уверен, тебе понравится.
Самонадеянный наглец! Который на мою беды был идеально сложен, как говорится, от макушки и до… ну не до пяточек, конечно, (их я пока особо не разглядывала), но до сильных тренированных мужских икр это уж точно. И всё то, что красовалось передо мной посередине, там чуть ниже подтянутого мужского торса — всё как надо, красиво, внушительно. И главное в полной боевой готовности.
Наконец-то мы сравнялись по количеству снятой одежды. Ну практически — свою обувь Захаров успел откинуть куда-то в сторону, а я по-прежнему стояла в изящных, золотых босоножках на тонком каблуке. Аккуратно тянусь к своей щиколотке, чтобы стащить их с себя, но Костя и здесь, перехватывает мои руки.
— Оставь, — резко прижимает меня к себе.
— Зачем? — удивлённо вскидываю я бровь. Может, это у него фетиш такой— тра**ть женщин исключительно на каблуках? Может, мне стоит ещё что-нибудь о нём узнать, прежде чем мы перейдем к главному действию?
«Как будто тебя сейчас что-то сможет остановить» — ехидно подмечает мой внутренний голос.
— Мне нравится. Для первого раза останешься в них, — шепчет Костя, сжимая сильнее мои ягодицы. — И вообще, Лер, ты сегодня задаешь слишком много вопросов.
— Раздеть мне тебя нельзя, вопросы задавать тоже. И что же мне тогда остаётся?
— Получать удовольствие, — усмехается Костя, подхватывая меня за попу. Вновь накрывая мои губы жадным, настойчивым поцелуем. Отрывает меня от пола и… укладывает прямо на паркет, поверх нашей разбросанной одежды.
На секунду отрывается, чтобы достать из кармана брюк серебристый пакетик фольги, но заметив моё искреннее изумление такому странному месту для секса, Костя коротко бросает:
— До спальни доберёмся потом… Больше не могу, Лер.
Резко разводит мои ноги в изящных босоножках и одним рывком заполняет меня собой.
Глава 40
— Руки бы оторвал тому, кто изготовил такой матрас, — недовольно бурчит Костя, притягивая меня к себе. — И заодно голову тому, кто его приобрел.
— А себе ничего не хочешь оторвать? — хмыкаю я в ответ на его тираду. — Это ж тебе пришла в голову замечательная идея снять здесь квартиру.
Приподнимаюсь на локтях и одариваю Захарова саркастичным взглядом. Мы снова лежим на паркете, но в этот раз Костя предварительно кинул на пол плед и несколько подушек. И даже зажёг камин, который к моему удивлению, выполнял не только декоративную функцию, а был вполне себе рабочим. С распахнутых настежь окон тянуло ночной прохладой, камин согревал и создавал атмосферу уюта и романтики. Чёртовой, сопливой романтики, которая совершенно не входила сегодня в мои планы и уж точно никак не коррелировалась у меня в голове с фигурой Захарова.
Недалеко от нашего импровизированного любовного ложа расположились тарелки с недоеденной едой того самого известного повара. Который, наверное, пришёл бы в ужас от того, как варварски мы поглощали недавно приготовленные им блюда. Между тарелками виднелись пара бокалов с недопитым шампанским. Пустая бутылочка «Моэта» сиротливо откатилась куда-то в угол. Но даже этот гастрономический хаос, устроенный нами, выглядит уместно и вносит свою лепту в эту атмосферу романтики и безумия.
— Не хочу, — смеётся в ответ Костя, зарываясь рукой в мои распущенные волосы и ласково перебирая прядки. — Поверь я тебе ещё пригожусь, целым и невредимым. Нет ну это ж надо! Из всех… кхм рабочих поверхностей только обеденный стол и комод!
Рабочих, ага. Закатываю глаза на столь интересную интерпретацию мест для секса, с которыми в этой потрясающей квартире было правда не густо. И даже огромный, я бы даже сказала — гигантский матрас в спальне, который больше был похож на теннисный корт, чем место для сна и любовных утех, оказался жутко неудобным. Настолько неудобным, что мы, не сговариваясь с Костей, променяли его на дубовый комод, который не представлял никакой исторической ценности, и с виду был вполне себе добротный. А потом уже вернулись к стартовой точке этого безумного вечера — в зал на прохладные доски паркета.
— Странно… что ж ты предварительно не провёл краш-тест, — подначила я этого самоуверенного засранца.
Впрочем, как показал сегодняшний вечер: самоуверенность у Кости была вполне себе обоснована и подкреплена практическими умениями. В какой-то степени это даже бесило. Есть такая категория мужиков, за которой по пятам следует слава потрясающих героев-любовников, а на деле потом оказывается, что их знатно так перехваливали. В случае с Костей, я в очередной раз, скрепя сердцем была вынуждена признать — слухи насчет его мастерства были очень даже оправданы. С ним действительно было хорошо. Очень хорошо… Я уже и не помнила, когда я с первого раза могла так легко прочувствовать партнера. Раскрепоститься и полностью быть собой, позабыв про все роли и маски. Это было так странно и так опьяняюще волшебно… Будто бы мы уже давно знали друг друга — как именно нравится, что хочется в данный момент. И от каждого прикосновения, от каждой смены позиции напрочь сносило крышу, оставляя после себя лишь вихрь, сотканный из эмоций и наслаждения. Мы будто правда очень давно были знакомы, просто находились в долгой разлуке и наконец-то дорвались друг до друга…
Чёрт! Кажется, мой мозг окончательно ушёл в отключку. Где конструктивная критика? Муки совести в конце-то концов по поводу всего происходящего? Пусто. Ноль. Ничего. А внутри только теплота и довольство, которое заполняли сейчас до краёв моё тело.
