и перетягивает затвор.
— Я так понимаю, сообразительность это плохо, — делаю лопатками точку опоры на груди Дамира.
— Очень херово, я бы сказал, — вместе снимаем предохранитель, — Делай глубокий вдох и задержи дыхание — его голос, как гипноз, заставляет подчиняться. Ствол поднимается на уровень лица. Дамир фиксирует положение, чтобы контролировать отдачу, но делает это таким образом, что я могу почувствовать ее силу, — Не спеши и не суетись. Между вдохом и выстрелом должен быть короткий интервал, — инструктирует, подкрепляя своим примером.
Ощущаю на волосах паузу. Запоминаю и повторяю. Делаю мнимую точку на горизонте. Целюсь в нее, следуя вкрадчивым подсказкам. Проецирую. Снова натягиваю в легкие воздух, указательным пальцем двигая в промежуток с курком.
Бах…
Выстрел отдает в перепонки едким гулом. Если бы не руки Дамира, то пистолет бы вылетел. Благодаря ему, определяю, как точно надо располагать и придерживать.
Делаем еще несколько попыток, разбивая темноту вспышками. Пару раз стреляю сама. Драйв захлестывает до кончиков пальцев. Нетерпеливо жду следующей разрядки. Дамир успокаивает мои рвения. Мануально диктуя правила. Точечно указывает, как должны стоять локти, кисти, подбородок. С каждой выпущенной пулей, пружина внутри расслабляется.
— Как часто им пользуешься? — спрашиваю, как только у меня забирают понравившуюся игрушку.
— Еще ни разу по назначению, если ты об этом. Ствол дает тебе иллюзию преимущества, но если он у тебя в руках, значит, вокруг хаос и ты ничем не управляешь
— А зачем, тогда ты мне его дал, если пистолет не надежен?
— Ты богиня хаоса, — смеется, развивая свою Вавиловскую шутку, — Ну, или предводитель адских белочек, взрывающих мозг.
Спорить я и не пытаюсь. Трактовка, конечно, мне не очень нравится, но в этом весь Вавилов. Белочка, как эпитет, уже прочно въелась в его андроидных мозгах и ее, подозреваю, ничем не вытравишь.
— Ты ответил на один вопрос, что я тебе не безразлична, — высказываю итог своих размышлений.
— Более чем, — выдает подозрительно тихо.
— А еще? Есть что-то еще, кроме желания защитить? — выпаливаю разительно смело.
Даже не верится, в то что услышала.
— Я тебя чувствую, Ева, не понимаю… не могу разгадать… только чувствую.
Так я и знала, что душещипательных откровений не будет. Но, я тебя чувствую, прозвучало гораздо сильнее, чем миллион пустых признаний.
— Дамир, поцелуй меня, — хрипло выдыхаю, поднимая к нему горящее от ветра и смущения лицо.
Потом вспоминаю про Алихана и привычным алгоритмом накручиваю себя, что он скорее всего откажется. Побрезгует, после другого мужчины.
— Хочешь сравнить? — не скрывая подтекста, что его это задело, концентрирует взгляд на моем лице.
Глотаю ядовитый сарказм. Освобождаюсь и делаю несколько шагов к машине, не разрешая своей обиде вырваться на волю.
Все происходит слишком быстро. Рывок. Поворот. Волосы коротким взмахом летят в левую сторону. Мое тело вплотную придавливается торсу Дамира.
Обнимаю за шею, чтобы удержаться. Он, резко задвинув ладони под ягодицы, усаживая на себя. Несет и перемешает на капот Ауди. Металлическая крышка мгновенно заставляет, настынуть плотную ткань джинсы. Охаю, но не придаю этому значения.
В темноте все чувствуется еще ярче. Ледяной ветер, ожоги от его дыхания на моих щеках. Смешиваются невыразимым спектром ощущений.
— Клубника на морозе — медленно произносит наклоняясь.
— О чем ты?
— Твои губы на вкус, как ягоды со льдом.
— Значит все — таки хотел, — моя усмешка получается скованной, он очень близко, но все еще не торопится прикоснуться.
Создает фантомную имитацию. Время зависает, как таймлапс(1), щелкая фрагмент за фрагментом.
Вдох…
Его руки плавно продвигаются по ногам, забираясь под низ шубки.
Выдох…
Мой и его — смешиваются в клубок белого пара.
Внутри расплескивается эфир предвкушения.
Запах притягательной кожи льется по рецепторам через нос, проникая в гортань. Полынь с горечью трав и аромат притягательного мужчины. Заворачивает сумасшедшим головокружением.
Разве в реальности бывают такие моменты. Это мгновенная выгрузка в открытую атмосферу. Все неприятные ощущения от холода, остаются вне зоны доступа, для моего тела. Глубоко физическая эмоция.
Это жарче чем секс и намного интимнее. Мы не накидываемся, пробуем друг друга, изучаем. В первый раз.
Никогда не думала, что поцелуи могут быть такими нежными и порочными одновременно. Лижет сначала верхнюю губу, затягивает нижнюю, задевает краем зубов, уговаривая пустить глубже.
Единоразаво сбивает все системы. Рвется материя.
Мы с диким голодом срываемся. Целуемся как в последний раз. Его язык невыразимыми комбинациями проталкивается, плавно затягивая в одуряющую схватку. Я уступаю, запоминая, как именно ему нравится. Хочу быть лучше других. Чтобы меня ему всегда было мало. И мне мало. Когда отрывается, тяжело выдыхая через нос, не сразу слышу, что он говорит.
— Бельчонок, у тебя нос холодный, — делает дугу по скуле, — И ушки, — губы пощипывает от ветра, прижимаю ладошку, удерживая его влагу. Дамир шепчет, врываясь через мембрану и заполняя собой, — Всю тебя хочу….целиком.
Снова теряю реальность и на его руках оказываюсь в салоне. На волне близости подбираю ноги и сдвинув подлокотник, прижимаюсь и зарываюсь лицом во впадину на шее Дамира.
— ИВЛ подключено, всю дорогу будешь дышать, — иронизирует, заводя двигатель.
— Всю ночь.
Урчание мотора, целительный воздух. Меня укачивает и начинает клонить в сон. Отключаюсь до самого дома.
Дамир не выпускает меня из рук, пока поднимаемся в лифте. Расстегнув пуговицы, скользит ладонями по пояснице. Я, уткнувшись лбом в его свитер, безумно наслаждаюсь этим моментом.
Сейчас молчание не тяготит, создает особый шарм возбуждения. Оба ждем, когда захлопнется дверь, оставляя нас наедине.
Весь осадок вечера хочется стереть ластиком, до дыр на бумаге. Я держу в руках пакет с посланием и принимаю решение, до утра не смотреть что там. Не хочу.
Лофт впускает нас, робко поднимаю глаза. Напряженный вид Дамира заставляет обернуться. В столовой все перевернуто. Словно армия вандалов устроила скотскую вечеринку. На панораме стекол распылителем нанесено
Наша бесконечность ждет. Гори Ева вместе со мной.
Обхватив голову руками, всхлипываю. Разум рвется в клочья.
Буквы смазаны красным цветом, я даже не сразу соображаю, что это краска. Больше похоже на потеки крови.
Мониторы Дамра раскурочены на куски. Провода и микросхемы вырваны, как внутренности у бездушной техники, бездушным зверем. В яблоко на столе ножом для фруктов пришпилена бордовая бабочка.
От шока пячусь на выход. Дамир двигает за спину, приказывает немым жестом оставаться за ним. Пересекая холл, поднимаемся бесшумно наверх. Там, та же картина, матрас исполосован в ошметки.
Вся одежда разбросана по полу. На стекле в ванной еще одно сообщение.
Она моя
Снизу фото, где мы с Дамиром в машине, после взрыва на складе. Наши слившиеся силуэты запечатлены через боковое стекло с пассажирской стороны.
На
