и выхожу. Волосы треплет порывами ветра. С агонизирующими подвываниями, его шум, разносится в пустотах разрушенного здания за спиной.
— Иди вперед, — излишне сухо командует, не могу проследить даже нотки эмоции, кроме непривычной хрипоты в связках.
Иду, шаг за шагом, приближаясь к осыпающемуся краю карьера. Там останавливаюсь. Дальше идти некуда, раскопанная яма — похожа на обрыв. Вглядываюсь в темнеющую пропасть. Боюсь проронить хоть звук. Даже боюсь думать и предполагать, зачем мы здесь. Что он хочет сделать. Очередная игра или тест?
Нервно тру немеющие от холода ладони. Дамир не торопится, нарушать пугающую тишину. На короткий миг, кажется, что я осталась здесь одна. Это до тех пор, пока моего затылка не касается, холодный ствол.
Каждая мышца в теле срывается в бег. Судорожным спазмом охватывает каждый орган. Желудок вяжет. Легкие качают воздух вперемешку с морозом.
Это запредельный уровень паники. Мега доза. Макси предел. Так близко к краю, я себя еще не чувствовала. Утраивает весь разлад — эти ощущения дает мне человек, которому свою жизнь я доверяю, больше чем кому либо.
Головой я понимаю, что это вроде наказания. Или нет? Я жестоко ошибаюсь, и он столкнет меня в бездну. В нее мы летим с первой встречи, и настала пора коснуться самого дна. Разбиться.? Что будет через несколько минут?
Судорога сеется мелкими приступами, обхватив себя за плечи, снимаю часть порывистой дрожи. Не успокаивает.
Тепло его пальцев на шее, заставляет вспыхнуть от контраста. Холодящие прикосновения металла в волосах. Горячие подушечки, вдавливающиеся в кожу, как клеммы с высоковольтных приборов. Его дыхание, стекает паром, мелким покалыванием отзывается на ушке.
— А теперь о доверии. Ты мне доверяешь, Ева? Насколько сильно? — жесткий голос, мягкий акцент, разбавляющий букву в середине слога с именем. Черная дыра в нескольких сантиметрах под ногами, и дуло пистолета под углом приставленное к моей голове.
Двумя часами ранее…
Навязанный поцелуй Алихана длится совсем недолго, но я успеваю прочувствовать, каждый отталкивающий нажим его губ. Твердые, чужие, нежеланные.
В сознание молотится одна мысль. Дамир так и останется наблюдать, или уйдет. Оставит меня в руках человека, претендующего на то, что я никому не готова дать, кроме одного единственного, того кто будит во мне женское начало.
Стремительное освобождение, дает возможность захватить в полном объеме кислород и подобие уверенности.
Алик отлетает, пропахивая по столешнице и сметая лицом стаканы, стопки, бутылки, оказывается на полу. Вавилов позволяет ему подняться, тут же удар жуткой силы приходится ему в челюсть.
Я хоть и не давала повода, чувствую себя виноватой. За ту агрессию, с которой каждый бросок кулаков, ложится в отбивающееся тело. От вида сцепившихся насмерть мужчин, кусаю нижнюю губу до крови. Дамир, безжалостно пресекает Алихану, любую попытку ответить. Волна адреналина сносит нерешительность, и я бросаюсь к нему.
— Хватит! — кричу, цепляюсь за его шею, — Дамир, пожалуйста, остановись.
Хрустнув позвонком, в слепой ярости, переводит взгляд на меня. Диковато настойчиво, прижимаюсь и сдерживаю, его насколько могу. Под моими руками клокочет атомный реактор его мускулов, если взорвется — погребет под собой все живое, и меня в том числе. Шероховатой поверхностью сбитых костяшек, проходится по моей губе, стирая каплю с металлическим привкусом.
— Это не он… я сама, — оправдываюсь, чтобы избежать фатального недопонимания. Его уже слишком много, — Увези меня отсюда, поехали домой, я все объясню, — выпаливаю в таком темпе, что глотаю половину букв.
Очень сложно собрать сумбурные факты и сделать вывод. Что я собираюсь объяснять. Почему сбежала и не предупредила. Или почему Алихан накинулся с поцелуями и проблема была не во мне, а в том что его система коммуникаций засбоила, выдала ошибку, относительно моих знаков.
А может вообще, Дамир думает, что я была не против. В таком случае зачем кинулся в драку. Ну не на собственническом позыве же.
Пока я перевариваю в голове конфликт, попутно сжимая мужской свитер в руках. Держусь в навалившейся слабости, как при отключке питания. Либо удерживаю. Слабоватый рычаг. Стоит на месте, потому что сам этого хочет.
Вокруг кромешный бедлам, люди суетятся, поднимая и приводя в сознание пострадавшего. Дамир в натянутой позе, давит ладонь мне на спину и подталкивает к выходу. Открываю рот, чтобы озвучить причину притащившую сюда. В одной из комнат раздается истошный вопль.
Движимая силой, иду за своим телохранителем. Меня почему — то окатывает нехорошим предчувствием. Интуиция.
Дверь в ванну распахнута. Лана стоит посреди с побелевшим лицом и с полными ужаса глазами, смотрит, на лежащую на полу Нину. Ее щека и висок измазаны кровью, белый край керамической раковины, с таким же сползающим вниз, алым следом.
— Господи! — вырывается у меня, — Она жива?
Дамир оставив меня у порога, подходит, проверяя на вене пульс.
— В скорую звони, — грубым рыком выводит из оцепенения девушку.
Лана набирает, вызывая бригаду. Дамир осматривает Нину на наличие других повреждений. Одна ее рука сжата в кулак. Глаза цепляют кусочек тонкого белого листа. Под нажатием его пальцев, ладонь раскрывается и выпускает на волю смертоносную белую лилию.
Дамир срывается с места. Словно зверь в надвигающейся погоне. Захватив за талию, тащит к дверям. Но я успеваю подцепить с полки бумажный пакет, где маркером, размашистым почерком написано: Передать Арине Кругловой (лично).
Глава 39
Насколько сильно ты мне доверяешь?
Простой вопрос и одновременно самый сложный. Сомнений у меня не возникает. Я миллион раз могла сбежать, обратиться в полицию или рассказать отцу, но подсознательно выбрала именно этот путь.
С ним. К нему.
Поэтому, в моем приглушенном:
— Больше, чем всему миру, — нет, ни капли лжи.
Слышу усмешку в своих волосах.
— Белка, ты в курсе, что ты ненормальная.
— Наверно, — задумчиво подтверждаю и снимаю внутреннюю ширму.
Смотрю, наконец, под другим углом. Правильным.
Все это, напоминает ситуацию с чулками, когда Дамир связал и оставил меня на кровати. Расслабившись, я поняла, как можно освободиться.
Сейчас, то же самое. Сказав вслух, я отпускаю все мысли, оставляя только эмоции и чувства. Отклоняюсь назад и здесь никаких тайн, тревог.
Ни смерти, ни боли.
Он снова защищает меня от ветра, держит, чтобы я не подскользнулась. Затем, аккуратно вкладывает пистолет в руку. Знакомит с оружием, управляя мной. Делаю это на ощупь, тактильно принимаю тяжесть оружия.
— Чтобы могла себя защитить, если меня рядом вдруг не окажется — прерывается и спустив воздух, поясняет свой мотив, — Ты абсолютно непредсказуема. В этой головке куча дверей… В какую из них влетит очередной заскок, нихера не ясно, — мягко надавливая на мои пальцы
