опцию «звонок юристу». Интересно, а представительские расходы на меня любимого и членов моей семьи распространяются?
На мое скромное блеяние о фраках товарищ из органов сказал, что беспокоиться не о чем. Привезут и оденут. На этом все и закончилось.
* * *
Список желаний мы со Старовецки обрезали. Не по самое некуда, но изъяли видеоаппаратуру. Куда мне с этими коробками? На публику я набрал всякого барахла побольше объемом. Трусов, колготок и футболок с жевательной резинкой. И презервативов на сдачу. Напоказ.
Но это уже потом было. Сначала была премия. Если честно, я до этого премии только в бухгалтерии получал. Ну, грамоты всякие, ими обычно медиков усыпают к третьему воскресенью июня. От больницы, от горздрава, департамента, одна даже от министерства. А международными – не баловали. Наверное, не знали о таком замечательном специалисте. А тут – имени самого Коха.
Повезли нас, слегка встревоженных, по городу, в том же микроавтобусе. Наверное, странновато мы смотрелись, вылезающие из него во фраках перед зданием фонда имени какого-то Фридриха Эберта. Народу почти и не было. Какая-то сотня старперов, разбавленных парочкой десятков фрау, которые могли бы рассказать о встречах с императором Вильгельмом. Причем не в детстве.
Ну, и корреспонденты. Их как бы не больше было, чем всех остальных. Рассадили за круглыми накрытыми столами – бокалы с шампанским, легкие закуски. С голоду ну умрешь, но и не наешься. Оно и ясно – впереди фуршет.
На небольшой сцене царствовал Солк. Собственно, он нас выдвинул на премию – ему и вручать. Плюс разные херры. Их имена я честно пытался запомнить, но безуспешно. Ясно, что и организаторов, но черт, некоторые немецкие фамилии – это просто жесть.
Нам дали премии, а интернациональному коллективу, состоящему из пожилого француза Ледерера, еще более возрастного, но весьма жизнерадостного немца Пагеля и чеха Стибло, который представлял сейчас Нидерланды, вручили золотые медали. Эти ребята заработали награду за туберкулез.
Коллеги по церемонии рожи не кривили, первыми подошли и поздравили. Почмокались, поручкались. Я, я, натюрлих. Где там наш посольский парень? Он срочно должен разобраться, почему буржуи не устроили на нас нападение.
Впрочем, гораздо больше улыбок и рукопожатий получил Чазов. Оно и понятно, он-то уже всемирно известный кардиолог, Брежнева чинит, а мы, особенно я, вообще пока мало кому известны. Ну разве что кучке гастроэнтерологов.
После церемонии состоялся фуршетик, такой же скромный, как и закусон вначале. Никаких тебе фуагра и трюфелей. Даже икру зажали, сволочи. Канапе, винишко, по-скупердяйски. В углу струнный квартет что-то легкое классическое наяривает. Немчура, что с них взять? Жадничают, как обычно. Ничего, вот вернемся домой, там гульнем.
Фрак, кстати, взяли дерьмовый. Поначалу привезли с черными жилетами, которые Чазов забраковал – это только для официантов, нам белые пикейные положены. Хорошо хоть лаковые туфли свои, чувствую, и тут бы неизвестно что получилось. Брюки пришлось застегнуть булавкой, чтобы они не болтались. В самый ответственный момент, когда мы общались с председателем попечительского совета фонда, а потом с Солком, она расстегнулась, и мне пришлось только молиться, чтобы удалось добраться до сортира и не потерять штаны по дороге.
Советских корреспондентов, кстати, аж три штуки было. От «Правды», «Известий» и «Комсомолки». Со всех этих гадов я не слез до тех пор, пока не выяснил, где и как можно забрать фотографии. Все они согласились на следующий день прислать их в гостиницу. Один, тот который из «Комсомолки», поднабравшись, попросил показать чек. Не сфоткать, а просто убедиться, что не обманули.
Я открыл конвертик, что мне вручили вместе с премией – достал чек. Именной, на 50 тысяч немецких марок. Интересно, а если я денежки не отдам и растрачу часть суммы – какая статья мне светит?
* * *
На следующий день, во время похода по магазинам, один из чекистов доказал, что государев хлеб ест не напрасно. Пока я грузил в тележку всякое барахло, сбоку послышалось какое-то странное шевеление. Я повернулся и увидел, как наш контролер крутит руку какому-то наркоманистого вида хлопчику. Тот что-то сипел и пытался вырваться, приговаривая на сербском «нисам крив». Кстати, югославов здесь как бы не больше, чем турок.
Главное, что происходило всё тихо, почти бесшумно. Камер на каждом углу еще нет, так что охранники магазина к нам не побежали гурьбой. Да и есть ли они? Что-то не замечал даже.
– Осторожно в правом кармане куртки посмотрите, – сказал мне чекист, заметив, что я на них пялюсь.
И правда, там лежали две грошовые шоколадки. Я живо представил себе продолжение банкета. Интересно, там на выходе полиция есть? Или только корреспонденты? А заголовки придумали? «Лауреат премии попался на магазинной краже»?
Всё выяснилось, когда к кассе подошел переводчик, подгоняя впереди себя пинками виновника торжества. Не скрывая разочарования на мордах лиц, от витрины удалилась парочка представителей второй древнейшей профессии, на ходу зачехляя фотоаппараты. Они бы еще проститутку наняли, чтобы та изобразила жертву изнасилования, клоуны.
Инцидент имел стандартное продолжение в виде очередной двухминутки ненависти. Опять про врагов, провокации и бдительность. Короче, разочаровал меня Франкфурт до глубины души. Не приеду сюда больше, пошли они в болото. Вот стану знаменитым, пришлет мне местная администрация приглашение, мол, хотим сделать вас почетным гражданином, так и отвечу. Ибо нефиг так вести себя.
Я уже не переживал: юрист внял моим просьбам и обеспечил доставку в гостиницу закупленного по списку. А иначе зачем бы он приезжал? Да и не сам носил, дал в магазине адрес гостиницы, ему и притащили всё. А из его номера в мой перекочевало.
Одно только и счастье: в Шереметьево нас и не шмонали почти. Так, заглянули в чемоданы и коробки, приоткрыв щелочку в пару сантиметров шириной, и поздравили с возвращением на родную землю. Знал бы, побольше гостинцев набрал. Впрочем, никакой запрещеночки у меня и не было. Так, незначительный перерасход по средствам.
И в аэропорту нас встречали. Не абы кто, съемочная группа программы «Время». Подходили к микрофону по очереди, потом все вместе. Мы постояли, красивые лауреатские дипломы показали, уже в рамочках и под стеклом. Переводчиков, правда, не позвали. Да они и испарились куда-то после паспортного контроля. Что же, будет ради чего включить вечером телевизор. Хотя есть большая вероятность, что как раз слишком молодого студента отрежут, а вещать будет академик. Ну и ладно.
Уже после ТВ, в депутатском зале Чазов потребовал сдать конвертики с премиями.
– Товарищи, 88-я статья УК, ничего не могу поделать, – академик развел руками. – Бухгалтерия после уплаты налогов выдаст часть средств чеками Внешторгбанка.
Мы с Морозовым послушно протянули свои
