кроме средств, но это точно так же, как жарить мясо на сковороде или используя новейшую плазменную панель. Адаптацию я провел, а действовать в такой дремучей среде — благодать.
Теперь точно работа с молодняком и беднейшими слоями населения у «авторитетного старшинства» будет затруднена. Парней и Улафа, действительно, никто не чествовал. Да, сейчас могут подтянуться остальные главы и где-то подтянутся, вот только эффект будет иным, даже дай они больше в десять раз. Более того, плачущие матери погибших, с трудом сдерживающиеся отцы, навсегда запомнят этот миг. Выжгут на всю оставшуюся жизнь. Потому что для них это самое большое событие. Значимое. Пусть к жизни здесь отношение гораздо более простое, чем в Земном Альянсе, которое можно было обозначить: «умер и умер», но вот к памяти относились ревностно. Там же, наоборот. И вполне возможно это убережет их семьи всего через несколько месяцев от гибели.
Главы совершенно не понимали происходящего, все пошло не по их сценариям и лекалам, обвиняемый даже и не думал оправдываться, то есть, действовать в заданных ими рамках. Что сейчас их останавливало, пока не поздно прекратить представление? Несколько козырных карт в рукаве, как они считали, впрочем, и я не позволил бы.
Теперь дальше. Еще плеснем керосина и вколотим клин.
— Я упомянул всех, однако специально прошел мимо главного героя, чтобы выделить его. Потому что вряд ли сделанное им можно переоценить. Он первый среди равных! Улаф Безжалостный глава рода Медведей, подойди и встань рядом со мной! — недоуменный, какой-то трогательный в своей беззащитности взгляд косолапого, каким он обменивался со своими соратниками, понимая, что выбора у него нет, заставил задавить улыбку.
Заложнички мои.
Виновнику торжества пришлось встать рядом, гордо расправить плечи, выпятить грудь.
— Запомните этого человека! Вот кому есть что сказать предкам! — назидательно обвел булавой толпу, — Потому что именно под его руководством был совершен первый шаг от пропасти и бездны, в которую едва не смерзся Народ! Трудно блуждать во мраке, трудно идти первому по непроторенному ранее пути, но Улаф не убоялся. И пошел! И сделал! И раздул пламя в сердцах молодых! И повел их! И достиг успеха! Мало того, что сам обрел утраченное, он сделал так, что Народ стал сильнее и получил — еще два тотема и восемь умений! Когда такое было в новейшей истории⁈ А я скажу — никогда! И хочу от себя, как главы рода Сумеречных Райсов, тоже ратующего за Людей, вручить памятный дар. Эту боевую секиру, — развернув сверток сантика, поданный Норгом, воздел над собой оружие, — Ее я взял трофеем с предводителя злобных гномов! Лютых в своей кровожадности, о паскудных делах их поведаю позднее всем вам. Возьми его, Улаф, — тот смотрел на оружие, как на ядовитую гадину, но понимал — не принять нельзя. Не поймут. И принять — это значит четко обозначить сторону. А еще некоторую, по мнению остальных и знающих, осведомленность и причастность к уничтожению бородачей. Именно Род Медведей крайне плодотворно, пусть и тайно, работал с коротышками-изгоями и преступниками на территории земель Хаоса. Напрямую же уроды отказывались взаимодействовать с другими представителями Народа, — Настоящая гномья зачарованная сталь, достойная лучших воинов Аргасса! Пусть же он служит тебе верой и правдой, и беспощадно разит врагов Народа и твоего рода! Аррас!
И под громогласный рев из тысяч глоток имперского клича, тот бережно принял дар. Подождав, когда восторг толпы чуть схлынет, я продолжил.
— Ответь мне, Улаф, кто встречал доблестных героев, когда вы вышли из подземелья? Кто помогал нести павших и перевязывать раненых? Кто подносил вам кубки с вином?
— Никто. Мальчишки, — медведь потерялся, староста не помощник — ему бы мысли в кучу собрать, остальным главам в головы не приходило, как перехватить инициативу, не вызывая бунта народных масс.
— Вот! — взревел я, и обличающе ткнул пальцев в представителей Малого совета, — Я скажу больше. Мальчишки, пусть и свободные, но дети рабов! Не ваши… — обвел булавой толпу, — В глазах ронецов горел огонь, который должен был быть в глазах вас и ваших детей! Они восхищались подвигом Улафа, и тех, кто пошел за ним, они говорили и говорят, что хотят походить на героев!
— Откуда ты знаешь⁈ — выкрикнул кто-то из Орлов. Они отчего-то воспылали ко мне гораздо большей ненавистью, чем те же Кречеты.
— Оттуда, что мне вместе с Амелией достался и сын ее рабыни — Сим. И он, захлебываясь, сегодня рассказывал с утра о подвигах главы Медведей. Он попросил у меня, чтобы я разрешил ему тренироваться с моими воинами. Сопляк, пацан! Сын рабыни, а мыслей правильных больше, чем у изначально свободных мужей! И просил за сверстников, которые захотели тоже стать воинами. И не на ровном месте, а благодаря примеру Улафа и не юношей, но мужей! Вот тогда у меня возникли скорбные мысли о судьбах Народа, которые еще больше усугубились, когда вы сегодня нарушили вновь Заветы! — потряс книгой, — И к вам — Орлам, как и Кречетам, я выскажу свои претензии чуть позднее, но здесь и сейчас!
— У нас было горе, мы скорбели по убитым тобой, поэтому не встретили, — выкрикнул один Куниц.
— И про это я скажу свое слово! Про ваше горе! — вложил весь сарказм в последнее предложение, а затем многообещающе, — Про все поговорим.
— Лучше это сделать на Малом совете… — попытался вмешаться глава младшей ветви рода Кречетов, вцепившийся за эту возможность перевести все в партер. Кадр из демморунгских, а новый черноягодский молчал.
— Не знаю, при чем здесь ты, учитывая, что ты не входишь в Малый совет, но делать это было лучше с самого начала, а теперь я буду говорить с людьми. Слишком вы погрязли в дерьме! И расскажу откровенно, не буду пытаться спрятать вашу грязь, сгладить острые моменты. Вы, прикрываясь неким трауром… Не почтили героев! Не встретили их! Более того, скажу так, вы, скорее всего, желали Улафу… поражения!
— Да…
— Клянись кровью передо мной, перед аристо, что вы хотели Безжалостному победы⁈ Ну!
— Но… но…
— Как смеешь ты своим куриным блеяньем оскорблять нас, демморунгец? Оторвавшийся от Заветов и Черноягодья? Видишь, ты желал поражения Улафу! Хотел, паскуда, гибели нашего героя! Поэтому вы их не встретили! И мы должны слушать тебя? Твои слова — лай!
— Я… я…
— Что ты⁈ Что⁈.. Молчишь? Вот и молчи, и не тяфкай, когда
