Кто он такой, если так играет с материей⁈
— Будьте осторожны, — прошептал Яман Парс, беря меня за руку.
Глава 37
Божество из морских глубин
Несмотря на наше прошлое, я не стала вырываться, оставив объяснения до лучших времен. Пусть он и пытался убить меня много лет назад, уничтожив сотни жизней, но время нести ответственность за преступления еще настанет, а пока мы стояли вчетвером, взявшись за руки, и вглядывались в незнакомца из кислотных вод.
Спустя несколько минут он полностью вышел на берег, уменьшившись до приемлемых размеров, оказавшись одного роста с Ярогневом. Черные волосы стремительно высыхали, завиваясь красивыми кольцами, безбородое лицо казалось молодым, но в глазах отражались миллионы прожитых лет.
Он обвел нас взглядом, и мягко улыбнулся.
— Я рад видеть вас здесь! Рад, что вы не подвели меня!
Его голос был за гранью возможного: вроде и обычный, и наполнявший собой все пространство одновременно.
— Кто вы такой? — вперед выступил Ярогнев.
— У меня много имен во всех сотворенных мною мирах. Жители Белого моря звали меня Оанном, так что вы тоже можете использовать это имя.
— В каких еще мирах? — прошептала едва слышно, но он перевел на меня взгляд, и словно заглянул в мои мысли.
— Все сущее происходит от меня, каждая вселенная и каждая жизнь. Я был вначале, и буду в конце.
— Божество из мертвой религии! — воскликнула Ярослава.
Оанн кивнул.
— Религия может умереть, но не вера. Вы возродите ее, потому что время пришло. Скоро все изменится, — он снова посмотрел на Ярогнева. — Ты сам пришел ко мне, как я и предвидел. Все началось с Казимира, и ты — его потомок — должен исправить совершенное им зло.
— Поэтому вы спасли меня? Чтобы я стал вашей пешкой?
— Ты не прав.
— Вы могли бы сами исправить все, что вам не нравится.
Божество вздохнуло.
— Все так почему-то думают, но правда в том, что созданный мною мир всегда развивается по собственным правилам. Для того я и сделал вас разумными, чтобы вы развивались, принимали решения, двигали историю в определенном направлении. Но порой мои творения заходят слишком далеко, и мне приходится привлекать к защите мира хранителей. В каждой вселенной они свои, и самую первую, где я сумел зажечь величайший светоч — душу, — я доверил старому другу Лунару. Надеюсь, он справляется.
— Разве вы не знаете?
— Нет, я оставил их, чтобы дальше создавать миры. Одним из моих любимых стал ваш, и я был счастлив здесь, пока ваши предки не покинули море. На суше они быстро регрессировали, забыли о своих корнях, о том, что все живые существа зародились именно в Белом море, и надолго исчезли из нашего поля зрения. Но потом вернулись, и стали истреблять своих сородичей, уничтожили религию, лишили себя истории и гордости. Мне было больно за этим наблюдать, но я не мог напрямую вмешаться, чтобы не нарушить баланс и свое собственное правило.
— Но в итоге вы все же нарушили его, позволив мне уцелеть, и хотите использовать в своих целях.
— Ярогнев, я знал, что все на свете закольцовано: тьма и свет, страх и храбрость, ненависть и прощение — они всегда идут рука об руку. Начало есть конец, и конец есть начало. Если один Казимиров разрушил порядок, то второй — его восстановит. Мне нужно, чтобы ты взял на себя ответственность за этот мир в грядущем хаосе.
Мы с мужем переглянулись, испытывая одинаковую тревогу.
— Вы можете перестать говорить загадками?
Оанн рассмеялся.
— Как пожелаешь. Я расскажу тебе, что случится дальше. Север вернется к своим истинным обитателям — беломорам.
Ярогнев вскинулся, но Оанн одним взглядом заставил его замолчать.
— Не перебивай, я лишь удовлетворяю твое любопытство. Война с беломорами прекратится, мир узнает правду о своем происхождении, и жители Белого моря получат право жить без постоянной угрозы уничтожения; они снова смогут выходить на сушу, не скрывая своей сущности. Разумеется, многие придут в негодование, станут отрицать правду, и выступят против северян. Ты дашь им отпор, Ярогнев, защитишь не только драконов и людей, но и беломоров. А потом войной на Норгратер пойдет Авлимия.
— Авлимия? — воскликнули мы хором.
— Вы упустили из виду этот материк, считая, что его жители радуются солнцу и скромным радостям жизни. О нет, они окрепли, нарастили мощности, и их амбиции простираются дальше, чем вы могли себе представить. Когда правда о происхождении жизни на планете выйдет наружу, они используют ее в своих целях, но никто не сможет остановить их, кроме самого сильного дракона из ныне живущих. Я говорю о тебе, Ярогнев! — произнес с серьезной улыбкой Оанн.
— И как же я буду бороться с целым континентом?
Ответ я поняла за секунду до того, как он произнес это вслух.
— Ты — дракон королевской крови, тебе было суждено взойти на трон.
Мой супруг агрессивно ощерился.
— Это новый способ поиздеваться надо мной? Я — бастард, а у крола есть много сыновей. Да и не нужна мне эта власть!
— Прости, Ярогнев, но у тебя нет выбора. Я доверил север Беломору, и только его потомок сможет править драконами, людьми и морским народом. У покойного Всеслава остался сын, древняя кровь не перевелась, и именно ему суждено объединить все три расы севера. Но ты — потомок Солнечного Ореола, твоя плоть и кровь впитала энергию Солнца, ты лучше других претендентов подходишь на роль хранителя. Когда мир погрузится в хаос, никто из них не сможет вернуть былое равновесие.
Ярогнев опустил голову, и я едва удержалась, чтобы не обнять его.
— Пойми, история сама призывает сильных вождей. Ты не желаешь этой власти, но тебе придется взвалить на свои плечи тяжелую ношу. Так было предначертано, и только так можно спасти этот мир от бесконечных войн и регресса. Ты завоюешь корону, заставишь себя признать правителем, и дашь бой Авлимии. Но я не хочу излишних жертв: только оборона своих границ и обеспечение безопасности, уничтожать соседний континент не нужно!
— А разве вы не будете наблюдать?
Оанн прикрыл глаза.
— Нет, потому я и явился к тебе сейчас, ибо время на исходе. Мне пора возвращаться, вселенная в мое отсутствие может пребывать в дисбалансе. Нужно убедиться, что миры не поглотил хаос, и проведать Лунара, а этот мир унаследуете вы, и, надеюсь, вы меня не подведете!
Он приблизился к нам вплотную, и все мое существо затрепетало перед ним, создателем, о котором я порой думала, но в которого не верила по-настоящему.
Опять почувствовав мои мысли, Оанн обратился ко мне:
