Рожественский окончательно проснулся, начав соображать быстрей, вызнавая:
– …как долго до рассвета?
– …местоположение эскадры?
– …запросите Бэра – сколько его судно еще может принять угля? «Ослябя» у нас самый прожорливый.
И получив необходимые ответы, распорядился:
– Одобряю! Перегружаем бункеры и припасы «Воронежа». Аврально. Но если обещанный ремонт не поспеет к сроку, придется судно утопить.
* * *
Меры предосторожности от «чужого глаза» соблюдались в адекватной мере.
Ночь не была прозрачной, но и туман, как водится, наступал и густел перед рассветом.
С отошедших мили на три мористее броненосцев мутное зарево совершавшихся перегрузочных работ вполне наблюдали, намеренно удерживая дрейф в пределах дистанции видимости. А вот сигнальщики ходившего кругами в дозоре «Риона» докладывали, что уже на трех с половиной светлое бельмо в темноте едва заметно. И то если знать, куда глядеть.
По счислению, согласно с курсовой линией, место эскадры определяли примерно в восьмидесяти милях от островной Курильской дуги, не доходя до траверза Хоккайдо все сто пятьдесят. Опять же – примерно.
Ошибались!
Неточность вкралась, скорей всего, во время учебных эволюций – эскадра прошла меньше расчетного, оказавшись сравнительно недалеко от острова Уруп.
Об этом пока не знали.
* * *
Сумеречный рассвет благодаря туману затянулся, а корабли еще принимали груз.
Продолжали, пыхтя, сновать от борта к борту баркасы, стоял рабочий говор и переклички. Скрипели тали с перекинутых стрел Темберлея, гремя, стуча в аврале, неся над водой звуки… звуки, которые случайно нашли неслучайные уши.
Бредущее неподалеку судно со словом «Мару» в названии сменило курс.
С «Воронежа» доложили, что неисправности устранили, но Рожественский не стал отменять работы, так как, облегчившись, пароход менее подвержен нагрузкам и дольше продержится в походе. Да и гарантий, что поломок больше не случится, не было.
«Маньчжурия» еще набирала… еще полтонны угля, еще два десятка ящиков… еще и шабаш.
Бэр решил – хватит! «Ослябя» основательно просел в воду выше ватерлинии. Педант и чистюля Владимир Иосифович отдал распоряжение на приборку.
Скользившее на десяти кабельтовых в сизой дымке тумана судно, «переглядевшая», уставшая за ночь сигнальная вахта проморгала.
Оно появилось подобно серому привидению, на грани наблюдения, не приближаясь, пройдя немного траверзом, и словно удовлетворившись увиденным, шмыгнуло в марево. Пробив тревогу на «Ослябе», Бэр замешкался, засомневавшись, так как один из сигнальщиков ошибочно принял лениво провисший японский флаг за «красный полосатик» Североамериканских штатов.
Владимир Иосифович немедленно запросил по голосовому радио флагман и немедленно же получил втык от адмирала, хотя Рожественский сам виноват – прямого приказа палить во все, что шевелится, без дознания, от него не поступало.
Разрядив баковые трехдюймовки – в туман, в «молоко», не особо надеясь подловить этим залпом незваного гостя, «Ослябя» начал движение.
Кинулся вдогон и «Рион». Капитан 2-го ранга Троян Петр Аркадьевич, исходя из ошибочного определения места эскадры, взял направление больше к западу. И, в конце концов, пробежав несколько миль, разглядел сквозь разогнанный утренними бризами туман скалы Урупа. Левее темнела полоска самого крупного острова архипелага – Итуруп… или по-японски Эторофу.
Трояну одного взгляда на карту хватило, чтобы понять ошибки навигации, и он немедленно приказал переложить руль. «Рион» покатился влево. В то время как…
В то время как японское судно, только лишь по случаю установления на него двух старых трехдюймовок, называемое «вспомогательным крейсером», спешно уходило, забирая больше к зюйду – именно там лежал Хоккайдо и конечная северная точка японских телеграфных линий, совсем недавно подведенных к Нэмуро-си.
Хорошо зная эти акватории, подводные скалы, неглубокие проливы между островами, капитан «Кагава-Мару» рассчитывал легко скрыться, погонись за ним русские.
А пока еще стоит туман, надо было спешить.
Спешить донести, что ему удалось обнаружить корабли гайдзинов.
Спешить наикратчайшим путем сократить дистанцию, чтобы быть уверенным, что слабосильный беспроводной телеграф, установленный на «Кагава», добьет эфирным сигналом до приемной станции в Нэмуро.
Напрягая, еще больше щуря веки, покрытые мелкими трещинками времени, уже далеко не молодой японский шкипер рассматривал выданные перед походом рисунки силуэта русского броненосца… и крейсера «Рюрик», который тоже мог оказаться в этих водах… и остальных вспомогательных судов хитрого русского адмирала, который сумел добраться сюда неведомыми северными путями. Сравнивая, напрягая память, с тем, что выплыло перед глазами из тумана. С презрением подмечая:
– Нерадивые носатые обезьяны не соизволили довести покраску своего корабля до конца.
От этого высившийся над водой броненосец был безобразен, будто покрыт нелепыми лишаями. Однако опознать боевой корабль по орудийным башням было несложно. Как и догадаться в предназначении двух других пароходов.
* * *
«Японца» увидели только тогда, когда над морем окончательно прояснилось, и туман отступил… увидели дымом на юго-западных румбах. Догнать его шансы были, что «Рион» и пытался делать, превосходя оппонента минимум узлов на пять, наверстывая упущенное время и восемь миль подаренной противнику форы.
– Упустили? – На мостике флагмана Рожественский, как сыч, восседал в кресле, принимая сообщения и доклады. Казалось – закипал, сверкая глазами, однако вопреки своему обыкновению на брань не переходил, лишь в голосе скребло железом. – Выражаю свое глубокое неудовольствие, господа.
– Может, это действительно был «американец?» – все еще надеялся Коломейцев, впрочем, не особо настаивая. – Но тогда с чего бы ему столь поспешно бежать?
А потом поступил доклад от телеграфистов, что они фиксируют передачу шифрованной морзянкой. И уже не было никаких оснований сомневаться – почерк японский.
– Забить эфир?! – Флаг-офицер вопросительно смотрел на адмирала, решительно готовый отдать необходимый приказ.
А Рожественский почему-то медлил. Адмирал думал. Думал и колебался:
– Предупреждение уже ушло. Забей мы его сигнал беспорядочной морзянкой, это станет еще одним предупреждением. Не надо думать, что японцы глупы – поймут, с чего вдруг такая чехарда в эфире.
Он встал, склонился над картой:
– Так говорите, мы вот здесь? Едва прошли траверз Урупа?
И не дожидаясь ответа, выпрямился:
– Тем более надо поспешать. Прикажите судам обеспечения становиться к нам в кильватер. Эскадра следует намеченным курсом, согласно плану. Передайте Трояну: сильно не увлекаться погоней. Не думаю, что его ждет засада, но по правому борту у него острова и не исключено – множество подводных рифов. Как бы не наскочил.
