От этого и волочащийся из труб дым, в конце концов, развеивало в непредсказуемые стороны. И вымпелы на мачтах трепало то туда, то сюда.
А позади, отставая на десять миль, следовали тяжелые основательные «бородинцы», и только маскирующая раскраска придавала им слегка «веселенький», очень уж иной концептуальности вид. А так, если по-честному – буравящие таранными носами воду, дымящие… и мрачные. Как и сам командующий эскадрой адмирал Рожественский, наверное, вставший в это утро не с той ноги. Бывает…
Встретить в море идущий встречным курсом «Рюрик» Зиновию Петровичу совсем не улыбалось, так как изъяви Алексеев желание рандеву и разговоров, последует неуместная потеря времени. С другой стороны, поступили бы свежие новости о японцах – нет ли их кораблей в проливе Лаперуза, коим по логике и должен был проследовать «Рюрик». Рожественский, поступи благоприятная информация, все же не исключал возможности выскочить в Японское море и соединиться с Владивостокским отрядом крейсеров.
И потому в дневное время эскадра продолжала двигаться вдоль Курильской гряды, несмотря на вероятность быть замеченной какими-нибудь упрямыми не по сезону промысловиками.
Какое-либо иное оживленное судоходство до самого Хоккайдо Рожественский не ожидал.
А пока по ходу движения проводили учения, дабы продолжать шлифовать взаимодействие кораблей, особенно с использованием полученных от потомков оперативных голосовых радиостанций и «электрических» дальномеров.
Для чего следовавшие в хвосте колонны суда обеспечения погнали на траверзы, с приказом маневрирования по дистанциям.
Одновременно с этим команды, изготовив броненосцы к бою, проводили перестроения, артиллеристы отрабатывали наведение орудий, происходила очередная сверка штатных дальномеров.
Прочий экипаж по расписанию практиковал пожарные и «водяные тревоги».
И так за полудень, пока на судах не отыграли «отбой», склянки не отбили «обед» и «бачковые» потянулись на камбуз[36].
В целом адмирал был доволен учениями, единственное, что капитан «Воронежа» уже в конце поднял сигнал о каких-то неполадках в машинах. А вернувшись в кильватер, незадачливое судно едва волочилось.
* * *
Еще двое суток пути.
Практически все время от Петропавловска Рожественский, презрев усталость, находился на мостике, порой там и ночуя. Не особо жалуя офицерскую кают-компанию, он иногда запирался с Коломейцевым в своем салоне, и после таких приватных посиделок частенько подкидывал офицерскому составу новые задачки.
«Ямаловцы» от щедрот, вместе с радиостанциями и лазерными армейскими дальномерами, оделили адмирала целым ящиком различной документации по морской тактике последующего столетия. Естественно, делая упор на морские артиллерийские сражения в нынешней русско-японской войне… и на торпедно-минную тактику… и на зарождающиеся силы подплава, включив туда же тактико-технические характеристики противостоящих японских кораблей. И не только…
Зиновий Петрович, еще будучи в гостях на ледоколе, лично наблюдал, как небольшая настольная полиграфическая машина под своеобразные рабочие звуки выдавала один лист за другим, с напечатанными текстами и рисунками.
– Вот это следует размножить и распространить среди офицеров, – адмирал выложил аккуратную стопку, – дабы внесли в свои записи боевые элементы судов противника. И силуэты для сигнальщиков в том числе. Ибо в справочнике Джейн есть недочеты.
Коломейцев уже было собрался отправиться выполнять поручение…
Рожественский задержал, заговорив с присущим общечеловеческим желанием поделиться:
– А вот взгляните на это… весьма любопытно. Только обнаружил. Вот такие корабли будут строить через четверть века.
Флаг-офицер взял новые листы, оценивающе впиваясь глазами – какой моряк не захочет посмотреть на будущие корабли… или корабли будущего:
– Приземистые, как миноноски, но…
– Это японские крейсера тридцатых, сороковых годов постройки сего столетия. Класс – «тяжелые». По нашему рангу – броненосные. Под одиннадцать тысяч тонн водоизмещения. Обратите внимание на размещение артиллерии – 8-дюймовки. Ход до тридцати пяти узлов… слыхано ли.
– Красивые, – только и вымолвил Коломейцев.
– Там, – Зиновий Петрович надавил, чтобы офицер понял, где это «там», – они воевали уже с американцами. В сороковых. А у нас уж и не знаю, как будет. И наша задача не допустить, чтобы сии красавцы шли супротив нас. И вообще не допустить, нагнув, загнав страну Ниппон в…
Адмирал не договорил, рубанув рукой, почему-то раздражаясь, кивком отсылая подчиненного.
* * *
Пройдя за очередной день и очередные 140 миль, втянулись в ночь.
Встретить сейчас «Рюрика», соблюдая радиомолчание, было не то что маловероятно – немыслимо.
Ночью корабли собиралась в более компактную кильватерную колонну, придерживаясь разумной светомаскировки.
Следуя в обход Японских островов, курсовая линия эскадры будет постепенно отклоняться восточнее от Курильской гряды, к утру выведя на северо-восточный траверз Хоккайдо. Примерно в 100 милях от берега.
Эти адмиральские расчеты неожиданно нарушил «Воронеж».
Вахтенному офицеру пришлось срочно будить командующего.
Доклад о произошедшей неприятности прибывший на мостик Рожественский выслушал весьма спокойно. Суть – следовавший концевым «Воронеж» просигналил о поломке в машинах, резко отстал, продолжая помаргивать из темноты.
Бросать судно, естественно, не стали, и флагманский офицер, послав вестового за адмиралом, приказал сбавить ход по эскадре до пяти узлов – ровно с такой скоростью полз концевой угольщик.
– Ей-богу, его проще утопить, – выслушав соображения офицера, промолвил полусонный Зиновий Петрович, даже не сорвавшись на недовольство, скорей досадуя, – отпустив его столь малым ходом в Корсаковский пост на Сахалине, и даже обратно в Петропавловск, мы рискуем той же самой потерей судна, приди его машины с совершенную негодность. Однако не исключено, что его попросту могут захватить японцы! Ведь так? А ежели кто-то из экипажа болтнет чего лишнего? Про эскадру, «бородинцев», про ледокол, в конце концов. И переход северным морским путем… К тому же вопрос снабжения остается первостепенным, а на «Воронеже» уголь и боеприпасы.
– Погода тиха, утром обещается туман. Станем под перегруз, – спокойно предложил Коломейцев, – на «Маньчжурию». По завершению на нее же перевести экипаж охромевшего парохода.
– Капитан «Воронежа» просил дать ему время. Божится, что починит машины. Лишь бы не на ходу, в дрейфе, – осторожно вмешался вахтенный офицер.
