позволяя выплакаться. Странно, но это помогает. Иметь кого-то рядом, кто хоть и не говорит, но составляет компанию, каким-то образом оказывается расслабляющим.
Я поднимаю на Хлои взгляд, когда успокаиваюсь настолько, чтобы говорить целыми предложениями.
– Спасибо. Мне так жаль, я не хотела… Не понимаю, откуда этот срыв.
На лице Хлои читается сочувствие, когда она смотрит на меня поверх белого пластикового стаканчика.
– Могу я спросить, какой именно у нее рак?
– Рак молочной железы. Третья стадия. Она проходит курс лечения. Все протекает хорошо, но они обнаружили у нее мутацию BRCA1.
Последние слова, которые я даже не собиралась произносить, повисают в воздухе между нами. Не уверена, что Хлои вообще знает, что такое BRCA. Но по тому, как вытягивается ее лицо, становится понятно, что она в курсе. Или, по крайней мере, понимает, что диагноз неутешительный.
– Бог ты мой, Сера. Мне так жаль.
Стиснув зубы, я с трудом сглатываю. Участие приносит одновременно и утешение, и огорчение.
– Сегодня я сдала анализы, чтобы узнать, нет ли у меня этого гена. Теперь только остается ждать результатов.
Другими словами, мое будущее зависит от того, какой стороной упадет брошенная монетка.
– Даже представить не могу, каково тебе. Неудивительно, что ты расстроена, – на лице Хлои отражается понимание. – Подожди-ка. Могу я спросить… об этом ли было стихотворение? Прости, просто я сложила дважды два и…
Шмыгнув, я вытираю нос уже влажной салфеткой. После чего прячу ее в карман и беру новую, чтобы промокнуть глаза.
– Да, об этом. Кстати о стихотворении: я как раз хотела сказать тебе, что отправила его на конкурс. Спасибо большое за твою помощь.
– Правда? – теперь голос Хлои звучит веселее. – Рада слышать. Держу за тебя кулачки. Стихотворение достойное. То есть я всегда так считала.
Мы болтаем еще несколько минут. Она рассказывает мне, что у ее отца рак предстательной железы в ремиссии. Я чувствую, что она понимает меня, поскольку прошла через то же самое. Странно, когда дети беспокоятся о родителях, а не наоборот. Людям, которые не переживали подобного, не понять, насколько это сбивает с толку.
Хлои нужно идти на следующую пару, а я уже достаточно пришла в себя, чтобы спокойно вернуться домой. Теперь-то я осознаю, что могла бы вообще не ехать в колледж. Но ранее мой мозг не мог нормально функционировать из-за слез.
На крыльце Хлои обнимает меня.
– Если тебе что-то понадобится, дай мне знать. Все что угодно. Даже если просто нужно принести еды или поговорить.
– Спасибо, Хлои. Я это очень ценю.
По пути к машине я могу думать лишь о том, что Хлои, которую я знаю меньше двух месяцев, проявила ко мне больше заботы и внимания, чем так называемая подруга, с которой я провела половину своей жизни.
* * *
Нервный срыв в колледже оказался чем-то вроде катарсиса, потому что после этого мое настроение заметно улучшилось.
По возвращении домой я просто рухнула на кровать и заснула как убитая. Проснувшись через два часа, я, к счастью, почувствовала себя отдохнувшей, ведь мне еще предстояло пойти на матч парней, которые играли на арене «Нортвью».
Высунув голову из комнаты, я понимаю, что дома никого. Совсем забыла, насколько суеверными могут быть хоккеисты. Судя по всему, у Чейза, Далласа и Тайлера существует определенный распорядок дня перед игрой, которому они следуют с момента пробуждения и до самого вбрасывания шайбы. Когда Чейз пытался это объяснить, мой мозг отправился во внеочередной отпуск. Хотя я все же усвоила, что они должны вздремнуть, поесть в определенном ресторане и выполнить еще горстку странноватых вещей. Поэтому-то их теперь и нет дома.
Тайлер, как и все вратари, оказался самым суеверным из троицы. В некоторые дни уровень его стресса становится даже выше обычного. Вероятно, это объясняет, почему его сообщения казались такими отстраненными сегодня. Он не очень-то хотел продолжать нашу игру в вопросы, что я пытаюсь не принимать на свой счет.
Я разогреваю оставшиеся спагетти с фрикадельками и проверяю сообщения. Я намеренно игнорирую чат с Эбби и читаю то, что написала Бейли.
Бейли:
Все еще хочешь пойти с нами на игру?
Сера:
Да. Во сколько?
Бейли:
Мы с Шив заедем за тобой в 18:30.
По какой-то непонятной причине я нервничаю, когда забираюсь в машину Шивон. Чувствую себя белой вороной из-за того, что на мне, в отличие от Бейли и Шивон, нет именного джерси. Следовало бы украсть форму у Чейза, но теперь уже слишком поздно. Хватит и шапочки с логотипом «Соколов», которую я забрала у Тайлера. Заодно она поможет мне согреться, потому что Бейли говорит, что на «Нортвью» очень холодно.
По мере приближения к арене мы подолгу стоим в невыносимых пробках. Парковку найти еще труднее. Когда мы заходим в холл, там яблоку негде упасть. Прозвучит глупо, но я подзабыла, насколько популярным в некоторых колледжах может быть хоккей. В ASU все было не так. В Бойде же хоккеисты – настоящие знаменитости.
Поскольку матч без закусок – не матч, мы покупаем попкорн, конфеты и напитки и только после этого пробираемся через толпу к нашим местам. Мы застаем конец разминки. При виде Тайлера, отбивающего тренировочные удары товарищей по команде, меня охватывает легкое волнение. Не уверена, обрадуется ли он тому, что я здесь. Было сложно понять его реакцию, когда я сообщила, что приду на матч.
Как Бейли и сказала, на арене холод пробирает до костей. Здесь даже хуже, чем снаружи, под ветром и снегом. К счастью, я тепло оделась, отдав предпочтение самому плотному шерстяному свитеру, который у меня только есть.
– Против кого, говорите, они играют? – спрашиваю я, поворачиваясь к девочкам.
Бейли, которая устроилась между мной и Шивон и теперь тянется за новой охапкой попкорна, корчится.
– Против Каллингвуда. Колледжа, в котором я учусь.
– О черт. Не чувствуешь себя странно? Ведь твой брат….
А за кого болела бы я, окажись Чейз и Тайлер в разных командах? Трудный выбор. Чейз, конечно, мой брат, но он та еще заноза в заднице.
– Немного, – пожимает плечами Бейли. – Я уже привыкла. Это или беспроигрышный вариант, или двойной проигрыш. Как посмотреть.
– Матчи Бойда против Каллингвуда всегда напряженные, – вмешивается Шив. – Так что ожидай кучу штрафов, особенно для твоего брата.
Шивон права: Чейз с самого начала зарабатывает несколько удалений.
Игра представляет собой какое-то сумасшествие. Гол за голом, много штрафных минут и настоящее противостояние на льду. Команды определенно ненавидят друг друга, о чем свидетельствуют подлые
