почему его голос показался знакомым.
Конечно, вся команда Энобуса встала за своего убитого капитана — Старха Лютого. Ещё оставался Жур Балясин и Ляпа Сыроедов. В команде Энобуса были отменные придурки, с которыми никто не хотел связываться. Постоянные оскорбления, насмешки, угрозы и драки с гонщиками других команд — фирменный стиль чёрно-пурпурных из Энобуса. Старх Лютый подобрал команду точно под себя.
— Пощади, — заскулил Пигайло.
По его представлению я был не способен на убийство, но с некоторых пор всё сильно изменилось. Оставлять за спиной врага я не собирался, но кодекс чести гонщиков заставил меня отпустить врага. Я вырубил его ударом в голову — не насмерть, забрал тесак и двинулся к лестнице.
Ноги запнулись о покорёженную, проломленную ступень. Здесь шёл бой, под ногами скрипели осколки. Рука, коснувшаяся перил, попала во что-то липкое, я с отвращением отдёрнул её. Надо двигаться тише, неизвестно, кто прячется в белёсом дыму.
Чутьё вело меня в парадную залу дворца с высоким потолком и огромными окнами в пол, широкой террасой, опоясанной мощными перилами.
Я сделал несколько шагов и покатился вниз, не удержавшись на ногах. Меня сбил кто-то прыгнувший сверху.
Их оказалось двое или трое. Я вдруг понял, они меня видят, а я их — нет. Ярость ледяной волной прошлась по позвоночнику, почему-то стало легче биться, словно изменились условия. Они изменились.
Кроме дыма, скрывающего обзор, появилось кое-что странное. В белом тумане движения вязли как в киселе. Удары противников тормозились, словно они происходили в воде. Неужели у дыма такой эффект?
Моя скорость выпадов тоже замедлилась, но не критично. Для меня бой в вязком пространстве приносил лишь дивиденды, я успевал отбивать клинки, летящие со всех сторон. Хорошо, что дым не даёт обзора, арбалеты, стреляющие на расстоянии ста шагов, не применить.
Тишину разрывало хриплое дыхание, топот ног, удары, проклятия и приглушённый рык, когда клинок попадал в цель. Кажется, их было не трое, а гораздо больше. Я уже обзавёлся клинком, вырвав его из рук одного нападающего. Ещё никогда бой не был таким странным. Бить гвардейцев, полагаясь только на интуицию и звериное чутьё, словно драться с завязанными глазами, калеча и убивая невидимого противника.
Основная битва шла в главном парадном зале, куда я сейчас и прорывался. На миг мелькнула мысль, я не хотел убийств, и сейчас не видел, кому наношу смертельные раны, сталкиваю с пути, бросаю через перила вниз, слыша только вскрик и глухой хлопок.
Я танцевал свой смертельный танец, опережая противников в скорости и дикой ярости. Мне было за кого биться, в отличие от защитников замка.
Запнулся о чьё-то тело, рукоятью клинка ударил в голову, возникшую из дыма, оттолкнул от себя. Резкий разворот, мой и чужой клинок скрестились с лязганьем. Пропустил удар в плечо. Перекинул клинок в левую, она работала гораздо хуже. Рукоять заскользила от липкой крови. Когда закончится эта резня? Сколько ещё явится гвардейцев по мою душу?
Всё же они не выстояли в вязком киселе, начали отступать. Их шаги затихли где-то в коридоре. Стоит ли преследовать? Во дворце слишком много галерей, ответвлений, комнат, апартаментов, зачистить все помещения будет не просто.
Кто ими командует? Пленив верхушку, удалось бы избежать больших потерь.
Я двинулся вперёд по лестнице, пытаясь вынырнуть из белёсого вязкого тумана. Мне требовалось остановиться, отдышаться, прислушаться к внутреннему радару, настроенному на поиск нужного пути.
Где Соня, Эрвин, Веригла? Им нужна помощь. Соня не захотела взять меня с собой, разозлилась за куклу. Теперь приходилось одному прорываться сквозь дым с засевшими в густой пелене гвардейцами. Эти вояки дрались как бешеные, чувствуя приближающуюся расплату. Предателей никто не любит, им вряд ли пощадят.
Странная вязкость пространства исчезла, словно и не было. Что это? Действие запрещённых артефактов? Но оно только вредило гвардейцам, а мне было на руку.
Подумаю позже, сейчас не до того. Под ноги попало лезвие топора, быстро поднял его за рукоять. Зашипел от боли, рана на правой руке ещё не затянулась. Злясь на себя, сунул стилет за пояс штанов, топор переложил в левую руку, Сколько раз я пожалею о том, что левой владею намного хуже правой.
Минута передышки, чтобы рассмотреть топор. В руках была хова — национальный топорик верховенцев — практически незаменимый в горах. Благодаря длинной рукояти служит и посохом, и колуном, и боевым топором. Узкий клинообразный набалдашник, обух которого кованая морда дракона — главное оружие народных масс. В Овечечке было несколько таких топоров, которыми я — подросток колол дрова, представляя, что рублю головы злодеям.
Тёмный силуэт молча бросился на меня сбоку, я не услышал его приближения, отвлёкшись на топор.
— Дзаг, — сиплый рык вырвался из мужской глотки.
— Йохан! — крикнул я, отбивая выпад рукояткой топора.
— Добромир?
Мы остановились, надсадно дыша. Йохан Барановский медленно шагнул ко мне. Из белёсого дыма показалось его лицо. Драконья праматерь! Исхудал, заросшие щетиной щёки впали, бровь пересекает свежий шрам, волосы в крови. Мы одновременно качнулись навстречу, стиснули в объятиях друг друга так, что затрещали кости.
— Ты откуда тут?
— Из Призрака.
Призрак — тюрьма для особо опасных преступников на восточной окраине Энобуса, которую каждый верховенец обходил десятой дорогой.
— Бывших сидельцев здесь много.
Сердце сделало кувырок. С кем я дрался на лестнице? Скольких ранил? Если бы не вопль Йохана, я мог убить и его. Как можно разглядеть противника в белёсом дыму.
— Нас повязал Верг Хоржак, — Йохан зло сплюнул на пол, — два дня назад освободил Веригла. Он возглавил восстание, и повёл народ на штурм дворца.
— Почему ты напал на меня? Ты же не видел, кто идёт.
— Думал, кто-то из гвардейцев. Наши уже почти все наверху. Меня и ещё нескольких послали охранять лестницу.
— Тогда вперёд.
— Нет, подождём. Остатки гарнизона сейчас будут прорываться к своим.
Чутко слушая тишину, я вытащил стилет, удобнее ухватил хову.
— Где Гром? — шепотом спросил Йохан. — Я слышал, он вырвался из Калитки.
— Гром…со мной.
Вернее сказать, во мне. Не время рассказывать об этом.
— Слава создателю.
— Гюрза жива?
Барановский обожал свою пятнистую драконицу. Мы даже шутили, что Йохан не женится потому, что его сердце занято красавицей Гюрзой.
— Её не тронули. Осталась в загоне команды. Надеюсь, с ней всё в порядке.
— Т-ш-ш, — остановил рассказ Йохана.
Я не ошибся. Через несколько секунд началась бойня. На нас напало около десятка гвардейцев. Стоя спина к спине мы отбивались от них. Дым становился прозрачнее. Появились очертания перил, балясин, ступеней, покрытых ковром.
Звуки битвы сверху стали слышны более отчётливо. Рык дракона вплёлся в какофонию криков,
