эту девушку, чтобы «вспахать» её и получить законных детей. Вот и вся премудрость.
Но в отличие от Спарты, в Афинах общественная и частная сферы разделены. Есть осознание своего «дома», закрытого от других «домов»
…заметим, греческое «oikos», которое традиционно переводится как «дом», включает в себя и строения, и имущество, и собственно семью, и рабов, и всё это вместе, как символ частной сферы…
Не торопитесь радоваться за афинян, в этом «доме» мало домашнего уюта, в нём просто замурована женщина как жена. А от земледельчески-аграрно-животного выражения «вспахать», никуда не деться.
Отец передаёт девушку вместе с приданым будущему зятю. Передаёт взято курсивом не случайно, именно передаёт, а не отдаёт.
Если мужу придёт в голову разводиться, придётся возвращать приданное в полном объёме. Одним словом, единая связка: жена+приданое, уходит жена – возвращается приданое. Чтобы новый мужчина на этом рынке невест (добавим, и разведенных жён, и вдов) мог выбрать женщину + приданое.
Можно подумать, что это напоминает современный семейный контракт, муж тысячу раз подумает, прежде чем развестись с женой. Но это совсем не так, по очень простой причине. Это, в сущности, мужской базар. Мужчины договариваются, управляют, оспаривают, выясняют отношения. Развёлся, вновь женился, для мужчины никаких проблем. Принимается в расчёт многое, и сумма приданого, и физические кондиции женщины, и репутация домов, и дружеские отношения между «домами», и пр. Только не сама женщина.
По Аристотелю «для женщины телесными качествами являются красота и рост; душевными качествами – терпение и трудолюбие, но без угодливости». Всё остальное от лукавого. Не только с правами, с желаниями, чувствами женщины, никто не считается. Женщина просто товар для мужчины. Муж даже имел право убить жену, если она ему изменила.
А что афинские невесты, считался ли кто-нибудь с их мнением, могли ли они сопротивляться отцовскому выбору. Не только не могли, не только не сопротивлялись, ничего подобного им и в голову не приходило. Ничего удивительного, ведь они прямо из детства, минуя отрочество, переходили во взрослую жизнь, а именно в отрочестве человек, и юноша, и девушка, начинают задумываться о мире вокруг и о себя в этом мире.
Афинские невесты выходили замуж в 14–15 лет, а то и раньше, только успев преподнести богине Артемиде свои игрушки. А сколько лет при этом было её мужу, 30, 40, 50, больше? Не имеет значения, и в 30, и в 40, и в 50, муж немедленно укладывает эту девочку-жену в постель или ждёт её взросления? Аристотель будет в будущем сокрушаться по поводу возраста невест только с медицинской точки зрения, а в остальном, всё прекрасно. ОК, как сказали бы сегодня.
О чём здесь говорить, если у этих женщин практически нет имени, официальное имя, полученное в отцовском доме, не используют, просто местоимение, ты, тебе, она, или дочь такого-то, жена такого-то.
Главная задача мужчин, чтобы не было вреда от «тёмной» стороны жизни женщин, чтобы «слишком человеческое» в женщинах не приносило бы особых беспокойств.
Великий Пифагор[374] выразился ясно и недвусмысленно: от мужчин берёт начало порядок и свет, а от женщин исходит хаос и тьма. Почти математическая (всё-таки математик) формула. Всё объясняющая и снимающая остальные вопросы. Хаос и тьму в женщине не отменишь, вот и приходится с этим мириться.
Возвратимся к афинской невесте.
Невеста, разумеется, должна быть partbenos, т. е. девственницей (в этом возрасте, могло ли быть иначе). За этой девственницей целая область мифологических представлений, в которых она предстаёт нимфой, юной девой. Их много, этих нимф, они живут везде, у источников прудов и озёр (наяды), в морях (нереиды), в горах и лесах (ореады), на деревьях (дриады). Они олицетворяют силы природы, нередко их считают дочерьми Зевса. Чаще они посылают удачу, реже становятся опасными. Они резвятся вокруг старших богов, играют, поют, водят хороводы. Вечно прекрасные нимфы греческой мифологии.
Пример для подражания нам, смертным?
Обвинять в чём-то мифы смешно и глупо. Любое звено в них не просто объяснить рационально, оно имеет неведомый нам, возможно, космический смысл. Но волей-неволей приходится спускаться с мифологических высот на грешную землю, и представлять себе
…лучше сдерживать воображение…
эту девочку-несмышлёныша в объятьях взрослого мужчины.
Возможно, этот мужчина, там, на площади, на агоре, слушает блестящих ораторов, может быть рассуждает о вечном, а здесь, в своём «oikos» становится тираном и деспотом.
Возможно, ранее, там же на площади, на агоре он приобщался к «пайдейе»[375], к великому опыту греческого воспитания, а здесь, в своей законной спальне, ему не только не хватает элементарных медицинских знаний (в духе того же Аристотеля), но и отношения к этому живому существу как к нежному, ранимому, которое, как раз в силу нежности и ранимости, возможно, так и не сможет оправиться от психологических травм.
Итак, наша нимфа, рассталась со своими игрушками и оказалась в чужом доме. Её обязанности чётко определены, она должна рожать детей, ухаживать за детьми, следить за хозяйством, управлять слугами и рабами, поддерживать чистоту в «доме», в прямом и переносном смысле. Из нимфетки – мечта мужчины – должна вырасти благонравная и благопристойная матрона.
Возможно ли это, и что происходило на самом деле?
Как складывалась жизнь молодой женщины в новом «доме», как ей удаётся ладить с окружающими, среди которых, вполне вероятно, немало любовниц её мужа?
О чём судачат на женской половине, когда отбрасывается завеса стыда?
Как складывалась сексуальная жизнь женщины, каковы оказывались последствия первой брачной ночи?
Можно только строить догадки, если хотите «врать правду», на основе сохранившихся свидетельств.
…может быть, древнегреческие женщины не столь бесправны: откуда взялись греческие богини?
Согласимся общая матрица – бесправие, не только для рабыни, но и для жены. Она замурована в доме, с её мнением, её чувствами, никто не считается. Но, может быть, мы что-то упрощаем, может быть, сквозь завесу гинекеи не всё можно разглядеть.
Женщины как жёны сами о себе не говорят, молчат, будто немые. Не говорят о них и мужчины: официальная память, которая находится в руках мужчин, практически избегает упоминания о женщинах. Но откуда-то выросло многообразие женских образов, от богинь до рядовых женщин.
О древнегреческих богинях мы знаем намного больше, чем о древнегреческих женщинах. Наверно это свидетельство того, что мужчины могут изгнать женщин из общественной жизни, могут спрятать их за плотными стенами своих домов, но не из своего воображения и подсознания. Как и во многом другом, греческая эротика
…или фаллическая энергия, поскольку речь идёт о сублимации мужского эротизма…
это единство аполлонического и дионисийского, это вырвавшая наружу,
