для того, чтобы не начинать полномасштабную войну. Как я понял, они этого не хотят, хотели бы – давно начали, еще тогда, после Росомахи. Мне кажется, когда они допросили меня и поверили, что это не мы превратили в жмуриков их бригаду в Сухом, они вздохнули с облегчением. Как бы их ни было много и как бы ни набиты были они деньгами, китайцы понимают, что если за дело возьмется вся наша родня, то им придется несладко. Ведь у нас не только прямые родственники, за своих начнут мстить и те, кто непричастен к делам семьи. А это полрайона. Я думаю, поэтому они устраивают все эти переговоры, а не только из-за того китаезы, что валяется сейчас у нас в сарае.
Старый орочон некоторое время молчал. Потом поднял голову и задумчиво посмотрел на меня.
– Вообще ты, похоже, прав. Скорей всего, ваш неожиданный захват брата Линя был только спусковым крючком. Все шло к тому же, что мы имеем сейчас, к переговорам. Просто ваши действия все ускорили. Насколько я знаю китайцев, а знаю я их достаточно – когда-то специально учили, – они не любители силовых решений. Вся их история об этом говорит. Воевать они не умеют и не любят. Постоянно их кто-нибудь захватывал. Другое дело, что ни один захватчик их так и не победил до конца, постоянно эти хитрозадые выкручивались. Чтобы их раскачать на войну, требуется что-то совсем из ряда вон выходящее. Типа убийства целой толпы китайцев в Сухом Ручье.
И ты прав насчет того, что поднимется не только ваша родня, всем не нравится, что китаезы чувствуют себя у нас как дома. Все будут рады дать им пинка, напомнить, кто здесь хозяин. И в этом случае их даже прикормленные чины из полиции не спасут.
Он остановился, долил кипятка в свою неизменную кружку и осторожно через губы отпил. Потом продолжил:
– Что-то я тут разговорился, целую лекцию прочитал. Это я все к тому, что – да, китаезы действительно не любят воевать, но зато они самые хитромудрые и могут придумать такую штучку, что мы даже предусмотреть не сможем. А драга, с ее кучей помещений, как раз дает такую возможность. Вот карьер другое дело – открытое место, все на виду. Не подойти, не подъехать. Лес вокруг наши охотники проверят, так что, я думаю, надо выбирать карьер.
Звучало это убедительно, да я и сам подсознательно уже склонялся в сторону карьера. Но вот как раз насчет последнего – проверить лес вокруг – у меня были кое-какие сомнения. Не думаю я, что весь лес можно проверить, вернее, проверить за пару дней можно, но укараулить… На каждом метре человека не поставишь, мы не президенты. Но беспокоили меня в этом случае не китайцы – снайпер – это не их метод. Беспокоили меня люди, чьей снайперской винтовкой сейчас пользуется Мишка, – москвичи. Положить нас всех там без шума и пыли, как говорил один известный персонаж, – вот это будет по-московски.
Ведь не могли же они сначала вложить такие средства в то, чтобы ликвидировать меня, а потом просто отказаться от этого и уехать. Я не верил, что они убрались из Подгорного, не такие это люди. А в хитрозадости москвичи еще и китаез переплюнут.
Я подумал о старой драге, там переговоры можно провести в помещении, не на виду, но вокруг котлована, где она стоит, также сплошной лес, так что большой разницы нет. Снайпер может пристрелить не только во время переговоров, а в любое время. Идти до трапа драги все равно по открытому месту. Я почувствовал, что сам себя загоняю в страшилки – если так продолжать, то можно дойти до того, что надо спрятаться в подвал и не выходить из него. Хотя убить могут и там.
– А может, мы предложим место? У вас на примете нет ничего поблизости?
– Я уже думал. Есть кое-что, но то, что предложили китайцы, самое лучшее, наверное, если бы мы первые предлагали, тоже выбрали бы эти места.
– Хорошо. Я согласен на карьер. Сейчас позвоню нашим, пусть тоже думают, а я хочу поспать. Глаза совсем слипаются.
– Я вижу, – улыбнулся орочон. – Вон Мишка тоже сейчас со стула упадет.
Мишка, услышав свое имя, вскинул голову и непонимающе посмотрел на нас.
– Что? Я чё-то пропустил?
– Все нормально. – Я тоже невольно заулыбался. – Сейчас пойдем спать.
– Во. Вот это дело. А то я просто засыпаю.
Разговор с мамой получился коротким, она выслушала меня, сказала, что передаст информацию, и на мой вопрос о новостях ответила, что пока ничего нового нет.
Наиканчин пошел в сарай кормить пленника, а мы с Мишкой завалились спать. Перед сном я снова набрал Сашу, и в очередной раз ответом мне были только гудки. Уже засыпая, я подумал, что после того, как все наладится, надо на несколько дней взять отпуск и провести их только с Сашей. Чтобы только я и она. В полусне это казалось легко выполнимым, и я заснул счастливым.
Меня разбудил телефон. Мобильник, лежавший на табурете у кровати, гудел и вибрировал. Еще в полусне я схватил айфон, приоткрыл один глаз и глянул на высветившийся номер – Петруха. Блин, только разоспался, так и хотелось сбросить вызов, но я заставил себя проснуться и нажал ответ.
– Коля, китайцы дядю Ваню Шурыгина убили! И брата его дядю Сашу ранили. Суки! Я сразу тебе. Что делать будем?
Сон пропал. Я вскочил и сел на койке.
– Ну-ка, давай по порядку! Как это случилось? Где?
– На старой базе за поселком. Ну, где раньше артель была, помнишь? Оказывается, они теперь там живут. Не знаю, как Шурыгины про это узнали, может, подсказал кто – но они поехали проверять. И напоролись на них.
– Как ты это узнал?
– Они втроем были. Еще сын дяди Сашин, Макс. Он и позвонил только что. Они сдуру прямо на уазике заехали на базу, а китаезы стрелять начали. Дядю Ивана сразу насмерть, и дядю Сашу тоже подстрелили, но он живой. Макс, он за рулем был, сразу по газам, развернулся и вырвался. Больше я ничего не знаю. Что делать, Коля? Убивать их надо, иначе они всех нас так перебьют.
Я чувствовал, как холодная ярость, волной поднимается от живота. Переговоры, суки, они затеяли! Всех кончать!
– Обзванивай всех, кто в поселке, пусть собираются за поселком, по дороге на базу. Там, где поляна и родник. Пусть едут со стволами. Никуда не дергаться, ждите меня. Я сейчас подъеду. И аккуратней, чтобы менты
