тебе сё-ё щас расскажу! — кивнула у его плеча рыжая макушка. — Это вот Ри. Который Пэр. Который ле Скайн. А эт — Дон, ты его знаешь. И он тебя. А эт, головой в мясе спит, эт Роган, он маг, — тыкал в присутствующих её палец. — Вот тут Старейшины вампирские валяются, Йэльф и Вэйт. А я Лиса. Во. И все драконы. Вот они не драконы. А мы драконы. И ты дракон. Круто, да? — пьяно захихикала она. — Был браслет — а стал дракон! Дай кусить, — она наклонилась и прямо из его руки бесцеремонно отгрызла кусок жаркого. — Есть всё время хочется, — мгновенно прожевав, пожаловалась она. — И трезвеешь на раз просто. Дурацкий мента…блинизм. Не, ме-та-бо-лизм, во! Вот, видишь — пьяные, да? Через час трезвые, как стекло будут. Уже в третий раз, — вздохнула она. — Ты ешь, ты ж голодный, по себе знаю. Или тебе никак?
Лайм наконец сунул кусок в рот… и не смог даже откусить. Челюсти были слабые, как будто и не его. Лиса вздохнула. Ри предупреждал, что так может получиться. Она слезла с кипы шкур и притащила последнее яйцо. На этот раз её почти не шатало, протрезвела она действительно на удивление быстро.
— На. Сосать-то можешь? Соли вот посыпь в дырочку и пей. А мясо давай сюда, я сама догрызу, — и она опять плюхнулась рядом на кипу шкур.
Яйцо кончилось до обидного быстро. Надо же, как вкусно! Или это от голода кажется?
— Больше нету, — развела руками рыжая. — Ты подожди, щас ребята проспятся — домой пойдём, там и накормлю. Молоко там, творог, котлетки мягкие. Мы ж чего — ждали, когда очнёшься. Непонятно же — с собой тебя, или уничтожить. Вот и сидели — снимали этот… стресс. Уже два ящика того, проснимали…
— Уничтожить? А… почему? — похолодел Лайм. Не рано ли он расслабился?
— Так не знали ж мы — как у тебя с головой. Не с памятью, а с мозгами, понимаешь? Вдруг ты кормлец — и кому проблему надо? Даже в Госпиталь никак, ты ж мёртвым числишься! А хоть и с памятью — младенец твоих размеров мне в доме как-то на фиг не нужен! Тогда кому-нибудь остаться пришлось бы. Кормить тебя, попу мыть и вообще… воспитывать.
Лайм лихорадочно и безуспешно попытался припомнить хоть что-то. Мёртвым числюсь? Почему? Как это произошло? Ничего в голове умного не появляется, хоть убейся!
— Вы извините, райя… Лиса? Но я всё равно ничего не понимаю, — очень вежливо извинился Лайм. Лиса даже поперхнулась. И уставилась на него через плечо с обидой. Даже с возмущением.
— Вы предпочитаете официальное обращение, райн Лаймон? Тогда вам следовало сказать это сразу, я не стала бы навязывать вам своё общество! — гордо фыркнула она, вскочила и отошла к столу. Лайм растерялся. Кажется, он её обидел. Но чем? И какая странная перемена: только что была свойски болтающая тётка — и вдруг… разгневанная дама. И даже заляпанная вином и жиром рубаха с чужого плеча стала выглядеть на ней экстравагантным нарядом, вот что делает осанка…
— Прошу меня простить, но я ни в коем случае не хотел обидеть вас, — сделал он ещё одну попытку объясниться. — Просто я вас не знаю, и всего лишь пытался быть вежливым…
Лиса посопела в раздумьи. Потом повернулась и заговорила, подбоченившись и грозя ему пальцем:
— Знаешь, может я и погорячилась — но! Либо ты друг — тогда я Лиса, а ты Лайм, и без реверансов. Либо я райя Мелисса и на «вы», но общаться мы будем исключительно на деловой основе. Исходя из того, что о тебе говорил Дон, я тебя сходу записала в друзья, и повела себя соответственно, как со своим. Если была неправа — ну, извините, райн Лаймон, больше не буду! Но и в дом к себе пригласить тогда — увы! — не осмелюсь! Этикетам не обучена, да и наш нехитрый быт вряд ли подойдёт столь утончённому и хорошо воспитанному райну! — растянула она рот в ужасающе вежливой улыбке и преувеличенно вежливо поклонилась.
— Нет-нет, пожалуйста, не надо, — засмеялся Лайм. Он понял. В таком разрезе его «выканье» действительно было неуместно. Интересно, что связывает её с Доном?
— Что «не надо»? — грозно свела брови Лиса.
— Не надо райна Лаймона, — улыбнулся Лайм. — Он довольно противный тип, занудный и жутко правильный, я его не люблю. Но иногда приходится выгуливать, куда ж денешься? На коротком поводке, конечно, чтоб никого не покусал.
— Главное — крепкий намордник, — хмыкнула Лиса, смерила Лайма внимательным взглядом и сменила гнев на милость: — Вина дать? Больше пить нечего. Дон на радостях единственную кастрюлю утопил, а Тихий её доставать отказался. Тины там, говорит, слишком много, не видно ничего.
— Давай, — кивнул Лайм. — Только я всё равно ничего не понимаю. Я как варёный весь. Что со мной?
— Это долгая история, — вздохнула Лиса. — Всё началось двадцать лет тому назад, а для тебя ещё раньше, когда ты подарил Дону браслет из своих волос. Ты ляг лучше, тебя, вон, трясёт всего от напряжения. Роган сказал — у тебя мышцы чисто номинальные, одна видимость. Ложись-ложись, давай, укрою.
С рассказом Лиса лихо управилась минут за двадцать, даже удивилась: с каждым пересказом повесть её жизни становилась всё короче. С другой стороны — кому интересны подробности? Оказалось — Лайму. Мир, всё же, очень тесен, у них оказались общие знакомые, представьте себе! Гром и Лягушонок. И Лиса с Лаймом с удовольствием перемыли им кости! А там и народ проснулся. Ри и Роган некоторое время ругались, колдуя над Лаймом, Лайм сначала невнятно орал — от боли, а потом, наоборот, вполне внятно, матом — на колдунов. Но, в результате, он даже встал, хоть и не особо уверенно, на трясущиеся ноги. После чего Лиса в приказном порядке потребовала доставить её домой. Больше всего она боялась, что Рэлиа уже привела Нику и ждёт. Хороша будет картинка! Из портала выскакивает Зверь, за ним дикарь в набедренной повязке, с дрыхнущими вампирами через плечо в качестве добычи, потом Ри с останками ящерицы, увязанными в сочащиеся кровью тючки, Дон, волочащий Лайма, и. наконец, сама Лиса, в старой грязной рубахе с чужого плеча, чумазая и босая — сапоги Йэльф тоже на ленточки распустил. И от всех выхлоп на километр! Мама пришла! Обошлось. Не было ещё Рэлиа на крылечке. И Тихого Донни прямо от второго портала в горах в Парк отправил, и
