ровным счетом ничего, ведь все мои мысли остались рядом с любимым, которого бросили в том адском месте, наплевав на его состояние.
— И снова ты, — послышался безразличный голос, от которого внутри все перевернулось.
«Снова? — опешила я. — Что это значит?»
— Смотрю, ты так и не смогла усвоить урок, и наказание в триста лет, проведенных в небытие, оказалось бессмысленным…
«О чем он говорит? — мысли не желали формироваться во что-то дельное, все время утекая к Ноану, да еще и этот свет давил на глаза с такой силой, что я не выдержала и прикрыла рукой лицо, ощущая неописуемых размеров тревогу.
— Глупое дитя! — и снова этот голос. — Тебе был дан такой шанс, но ты вновь ступила на прежнюю дорогу…
— Я не понимаю о чем вы говорите, — замотала головой, готовая на все что угодно, только бы мне позволили удостовериться, что с синеглазым жнецом все хорошо.
— Ах, да… твоя память еще не вернулась, судя по всему, уже и не вернется…
Сердце и так грохотало в груди, а от услышанного ускорилось, вызывая шум в ушах.
«Память? Ко мне должна вернуться память? О чем?»
Чуя неладное, так отчетливо маячившее на горизонте, я убрала руку от лица, щурясь от ярких лучей. С трудом, но все же удалось разглядеть пятерых сидящих мужчин на возвышении, облаченных в белые одежды. Их лица были не видны, но длинные бороды и волосы проглядывались отчетливо.
— Ты нарушила главный закон мира ловцов душ…
Кто именно говорил я не могла определить, но осознание того, что это конец, становилось все отчетливее…
— … убила человека…
— Такого, как он… — я стиснула пальцы в кулаки, понимая, что данное поведение лишь усугубит мое и без того не самое легкое положение, — сложно назвать человеком!
— Как смеешь перебивать старейшину?! — меня грубо дернул рядом стоящий жнец, отчего мои зубы клацнули, а по мышцам руки пробежала ноющая боль. — Какой бестолковой была триста лет назад, такой и осталась!
— Я в этом мире не больше месяца! — злобно прошипела, раздражаясь от грубости со стороны этого типа.
— Будет тебе, Валир, — разнесся голос старейшины по помещению. — Сиа просто не до конца понимает, кто перед ней и кто она сама.
Секунда, свет убавил яркость, и мне позволили увидеть тех, кто управляет судьбами безжизненных.
— Ни капли не изменилась, — произнес белобородый, сидящий по центру.
Довольно молодое лицо, но сколько мудрости было в нем, собственно, остальные четверо далеко от него не ушли. Собранные, ни единой эмоции, и холодные, как глыбы льда.
— Получается, зря твои родители отдали свои жизни, чтобы ты вновь могла переродиться и увидеть любимого, — с полным безразличием хмыкнул первый глава совета, получая удовольствие от сказанного и моей мгновенно возникшей реакции.
— Что? — ахнула я, холодея всем телом.
— Тебя могла ждать счастливая жизнь, — продолжил второй. — Память со дня на день должна была вернуться, ведь с Ноаном именно это и произошло, когда тебя увели в зал суда.
— Бедный Харон, — равнодушно вздохнул четвертый, — потерял сестру, а потом и родителей. Он столько лет ждал тебя. Год за годом сохранял в своих мыслях твой образ, а когда ты вернулась домой, в свой родной мир, парень молил богов, чтобы ты вспоминал его как можно скорее, но все мольбы обойдут чистокровного стороной.
— По-подождите… — заикнулась я, ощущая, как кровь леденеет в венах. — Харон…
— Твой брат! — фыркнул пятый. — Старший и родной! Не понимаю, как он смог простить тебя, ведь по твоей вине этот парень лишился родителей…
— Да-да, — закивал головой первый, разрезая меня на куски живьем. — Это она отдыхала в небытие, а потом в мире людей жила припеваючи, пока Харон годами мучился от боли, вынужденный подавлять в себе ее, дожидаясь возвращения сестры.
— Что вы такое говорите?! — крик вырвался из моей груди, создавая пусть и недолгую, но все же тишину.
— До сих пор не поняла, да? — третий старец, до недавнего времени сохранявший молчание, цыкнул, недовольно качая головой. — Ты дитя мира безжизненных, Сиа! Чистокровная, которая триста лет назад совершила непоправимую ошибку, после чего погибли смертные…
— Нет… — замотала я головой, тяжело дыша. — Неправда…
— Ты сама разрушила свое счастье, заставила страдать тех, кто тебя любит. Зная правила, не позволила умереть парню, позже ставшему убийцей.
— Ты настолько самонадеянна, — раздраженно цыкнул пятый, — что считаешь себя не пойми кем! Ставишь себя на одном уровне с богами?!
— Дело не в этом, — я вновь и вновь сжимала зубы до ломоты в деснах, не отводя наполненного слезами взгляда от старцев, развалившихся в креслах с высокой резной спинкой. — Разве я виновата в том, что не могу спокойно смотреть на страдания других? Не могу равнодушно наблюдать, как кого-то мучают и убивают! Животные, дети, старики… Я готова всегда прийти на помощь! Это вы называете нарушением закона? Разве можно судить за то, что я спасла человека?!
— Ты дотронулась до нитей судьбы! — рявкнул первый старейшина. — Нарушила вязь и одним глупым поступком изменила течение времени! Это запрещено! Жнецы не имеют права вмешиваться в судьбы живых! Они забирают души! И на этом все!
— Тогда почему? — шептали мои подрагивающие губы, пока по щекам текли жгучие слезы. — Почему жнецы могут вселяться в людей? Зачем они обладают этим умением? Разве не для того, чтобы помогать людям?
— Бестолковая девчонка! — рявкнул четвертый старейшина.
— Посмотрите, как живут люди, — продолжала я, несмотря на очевидную ярость глав совета, витающую в воздухе. — Сколько в их мире предательства и лжи. Коррупция и безнаказанность на каждом шагу. Любой, у кого есть деньги, оказывается невиновным. Из сотни судей, лишь пятая часть вынесет справедливый приговор. Те, кто в нетрезвом состоянии насмерть сбивают пешеходов, выходят из зала суда с наглой улыбкой на устах, потому что за них заплатили немалую сумму! А тот маньяк, которого я не собиралась убивать, но что уж теперь поделать, если так вышло. Он мучил и истязал девушек, издеваясь над ними. Разве они заслужили такие пытки? Заслужили будучи живыми оказаться в аду?! И что вы скажете о детях, которых избивают взрослые?! За что им такое?! Какая жизнь их ждет, если они с самого детства только и делают, что учатся насилию! Такие, значит, нити судьбы нельзя нарушать? Я понимаю, что совершила непоправимое, переступила черту закона! — меня уже несло без остановок и по гневным взглядам старейшин могла точно сказать, они едва сдерживаются, чтобы не заткнуть мне рот. — Но по-другому я не могу! Во мне живет сострадание и желание помогать!
— Сиа! — голос любимого заставил вздрогнуть и резко обернуться.
— Ноан! — кинулась я к нему.
— Стой на месте! — рыкнул
