исчезает, этим показывая, что брак заключен раз и навсегда. Второй попытки не будет.
Второй попытки не будет? Да о чём он здесь заливает, а Айгуль тогда кто? Что за бред?! Ударяю ладонью по столу серенького, все ещё угрожающе нависая над ним.
— Может, перейдешь к сути? Зачем ты мне все это рассказываешь? — шиплю на него сквозь зубы.
— Это и есть суть, Любава. Ты не можешь больше отрицать очевидное, от этого зависит твоя жизнь, пойми же это! — тоже несколько повысил на меня голос Маратик.
— Моя жизнь, серьёзно?! — наигранно смеюсь. — Он и тебе приказал поддерживать его бредни?
— Нет, такого приказа от него я не получал, — совершенно спокойно отреагировал серенький. — Можешь считать этот разговор проявлением жалости и участия к тебе, все-таки уровень твоего интеллекта не позволяет тебе рассуждать здраво.
Он намеренно выводит меня из себя, но зачем? Что он задумал? В любом случае он, похоже…
— Хочешь, чтобы я просто взяла и поверила в бред вашего монстра? Мне что ещё и прислуживать ему, как та ледвижская девчонка? Может быть я и деревенщина, Марат, но точно не наивная, меня вам вокруг пальца не обвести!
Складываю руки под грудью, чувствуя, как от гнева начинает закипать кровь в венах.
— Ты почему-то не хочешь принять тот факт, что твой муж поработитель твоего народа! — высокомерно и иронично подмечает серенький, чем бесит ещё больше.
— ОН — НЕ МОЙ МУЖ!!! — кричу во все горло, ещё раз со всей дури долбанула по столу, и срываюсь на крик боли.
Ладонь заливается кровью и как будто горит огнем, знакомое ощущение. Что меня так ранило? Снова та подвеска? Почему они такие острые? Какого чёрта они так открыто носят такие опасные штуки?! На сей раз ладонь рассекло по вертикали, кровь заливает рукав платья, пока в панике ищу что-нибудь, чем можно зажать рану. Серенький, что интересно, совсем не помогает унять кровотечение, растерянно шарит руками по своему столу, точно потерял что-то.
— Где Гарда? Любава, где Гарда?! — заполошно воскликнул заместитель и стремительно метнулся ко мне, схватил за плечи и стал трясти, надеясь, видимо, вытрясти из меня ответ. — Куда ты ее дела?
— Ты что совсем придурок?! — кричу на него в ответ, с ужасом смотря на красную от крови ладонь. — Я тут кровью истекаю!
— Это ты — дура! Как ты могла пораниться, всего лишь ударив по столу рукой?! — кричит он на меня, больно сжимая за плечи, а затем неожиданно замолкает, словно что-то понял.
Выхватывает мою руку, раскрывает раненую ладонь и с выдохом сереет ещё больше. Вижу на его лице такой неподдельный ужас и панику, что эти эмоции передаются мне, и я в смятении смотрю на свою руку.
— Я что от этого умру? — вздрагиваю, нервно покусывая губы.
— Хуже, — отвечает слабым голосом Маратик, — это я сейчас умру. Твой ревнивый монстр снесет мне голову, как и обещал раньше. Если тогда он всего-навсего запретил к тебе прикасаться, то теперь он ещё и пытать меня будет перед смертью.
— За что он тебе голову снесет? Откуда он вообще об этом узнает? — настороженно реагирую на его неожиданную истерику.
— Да как ты не понимаешь? Вы связаны, я вас связал! Думаешь, почему он бросился за тобой в пылающее поле? От безграничной любви с первого взгляда? Приди в себя, монстр не умеет любить! Ты жива исключительно потому, что я пожалел тебя и не закончил ритуал! Вы теперь связаны, и если ты чувствуешь — он тоже почувствует!
От обилия информации и нервной реакции Маратика захотелось влепить ему пощечину, но, увы, моя рабочая рука не в том состоянии, а левой получилось бы слишком слабо. Но едва я собралась привести Маратика в чувство, дверь в кабинет, исполосованная двумя ударами длинного меча, развалилась, образуя проход для самого настоящего исчадия ада. Кожа покрылась мурашками, и паническое состояние Маратика перестало казаться надуманным. Тем временем заместитель отпрянул от меня, как от заразы, не отводя взгляда от монстра, а поглядеть там было на что.
— О-па, меч свой нашёл, — ляпнула невпопад, когда монстр вошел в комнату, в которой сразу стало как-то очень тесно.
Клинок скользнул по полу, разрезая дорогой ковер, словно масло, и оставляя глубокие борозды на каменном полу.
— Му Ре, — прогрохотал Артал Устрашающий, как никогда соответствующий своему имени.
Это же он не ко мне обращается, да? Судя по его тону, сейчас здесь будут реки крови. Прижимая окровавленную ладонь к груди, безбожно пачкая дорогое платье, и замечаю, как сильно сжимает монстр рукоять и от его ладони по острию меча стекает кровь на ковер.
Чувствую себя как в том анекдоте о жене и любовнику, которых застал муж в самый разгар веселья. Вот только почему-то я не уверена в своём амплуа, у меня роль неверной жены или любовницы? Пора делать ноги, а серенькие пусть сами меж собой разбираются со своими ролями.
— Что здесь происходит? — рявкнул монстр так, что я невольно задрожала всем телом.
— Главнокомандующий, я могу все объяснить, — начал было оправдываться серенький куда смелее, чем ожидалось от него после недавней истерики.
А была ли вообще истерика, или как с картами, это был умышленный сброс лживой информации? Все эти шпионские игры с двойным и даже тройным дном уже в печёнках сидят. Кажется, что все, кто меня окружают, имеют какой-то тайный план и что-то скрывают. Как вообще так жить можно?
— Я отдал тебе приказ, — со стальными нотками в голосе перебил своего подчинённого главнокомандующий. — Почему она здесь?
Если бы я знала, почему я здесь? Увы, это один Маратик знает, и пока раскрывать свои карты он не намерен. Пауза после этого вопроса несколько затянулась, все больше усиливая дрожь в коленках под взглядом монстра.
— Ну, я это, пойду, — опустила взгляд в пол, как Айгуль раньше, и попыталась протиснуться к выходу, бормоча глупости. — Мне срочно в камеру надо, крыс и клопов кормить.
На сгибающихся ногах неуклюже продвигаюсь мимо монстра, смотря исключительно себе под ноги. Только бы не поскользнуться в этих чертовых тапочках! Вот уже до кончика меча дошла, с которого капли крови стекают прямо на роскошный ковер. Кровь струится и по рукояти, прямо из покрытой шрамами руки. Он ранен? От удивления аж останавливаюсь, без всякого сомнения, на правой ладони монстра кровоточит рана, прямо как у меня. Главнокомандующий, заметив мой взгляд, сжимает рукоять меча сильнее, и кровавый ручеек, бегущий по лезвию, становится шире. На мгновение мне показалось, что я чувствую боль от этого движения, пока не поняла, что сама сжала
