тело начало просыпаться, распуская в Сони трепетные ощущения, бросая её в жар… сладко потягиваясь и лениво отзываясь на мужские объятия, после долгой спячки, тем самым выводя Сони из равновесия.
Целомудренность всех этих лет не желала уживаться с капризами тела, которое учуяло соприкосновение с родным телом мужчины… в котором оно растворялось… таяло, как воск… и разум запищал сиреной, оповещая Сони о надвигающейся опасности!
— Извините, сударь, но миледи со мной, — улыбаясь, подоспел Евгений, выводя Сони из этого сладкого дурмана.
— Да-а-а? — удивился Камал, и одна бровь изогнулась дугой.
Сони руками упиралась в широкую грудь Камала, которая одновременно отталкивала и опьяняла ее.
— Извольте ее отпустить, сударь, — не меняя своей позиции шутника, произнес Евгений.
Однако Камал также не отступал и включился в его игру.
— А мне показалось, что дама одна заскучала, и делом чести было её развлечь, — спокойно ответил он, словно вёл светскую беседу за чашкой чая.
— Вы ошибаетесь, так что, будьте добры, — недоумевал Евгений, но в тон отвечал собеседнику.
Сони смотрела на мужчин, не понимая, что происходит. Разинув рот от удивления, она следила за ними, переводя взгляд с одного на другого, как каждый из них пытался перещеголять другого в неуместной галантности.
— Сударь, я не мог ошибиться. Дама была опечалена и, по-видимому, из-за вас, — ответил Камал и, крепче прижав Сони, спросил ее, — я прав, дорогая?
— Что за фамильярность, сударь? — продолжал балагурить Евгений с нотками нетерпения. — Моя шпага в вашем распоряжении, в любой день и час!
— О-о, всегда готов к дуэли с такими выскочками, как вы!
— Ах, перестаньте паясничать, в конце концов, — еще больше раздражаясь, выпалила Сони. — Что здесь происходит? Что за комедию вы устраиваете?
Камал прыснул от смеха.
— Отпусти меня, — повторила Сони, чувствуя, как его мужской аромат сводит её с ума.
— Слушайте вы… сударь или как вас еще назвать, — разгневался Евгений, — если вы не понимаете по-хорошему, то я могу и по-плохому. Немедленно отпустите ее. Она не желает вашего общества, неужели не понятно?
— О Боже, только скандала мне не хватало, — закатив глаза, прошептала Сони. Она обвела взглядом окружающие их танцующие пар, которых, как оказалось, так завлекли трели мелодичных звуков, что окружающая их суета была ни по чём.
— Если ты не хочешь скандала, отправь его прочь, — начал раздражаться и Камал в свою очередь.
Сони взглянула ему в глаза, сверкая гневом, и обнаружила в его глазах уверенность. Она хотела испепелить его своим взором, но, отнюдь, получилось так, что она сдалась его напору, его требованиям. Она знала его — уверенность в его глазах, в его словах не давали повода сомнениям. Он мог устроить грандиозный скандал. О-о-о, она его хорошо знала! Она знала его отлично! Он был способен на все, что угодно, тот еще комедиант! И Сони ничего больше не оставалось, кроме как отправить Джона восвояси:
— Джон, оставь нас…
— Но… — воспротивился было Евгений, но в ответ Сони взмолилась:
— Пожалуйста, я прошу тебя.
Евгений стоял, как вкопанный, не понимая, как поступить.
— Ну ради меня, пожалуйста!
Сони смотрела на него умоляющим взором, и когда он оставил их, она обернулась к Камалу.
— Ты доволен?! — глаза ее метали молнии. — А теперь немедленно отпусти.
Но заиграла мелодия медленного вальса и Камал закружил ее в танце.
— Зачем же грубить, дорогая?
— Что тебе надо? — зло выпалила Сони
— Ну-ну, тише. А с ним ты была любезной. В чем же я провинился?
Они медленно и покорно совершали каждое па в такт музыке. Его ладони на её теле прожигали до мозга костей. Ей не хватало воздуха, стало трудно дышать. Кислороду было ничтожно мало в опасной близости от него. Волнение накатывало мелкой дрожью по всему телу. Необъяснимый страх накрывал Сони, нашёптывая о надвигающейся панике. Заставляя терять самообладание. Не сдержавшись, Сони со всей силы оттолкнула его и, вырвавшись наконец, поспешно начала удаляться из круга танцующих. Но Камал быстро догнал ее и вновь схватил своими цепкими руками.
— Отпусти! — прошипела Сони.
— Чем ты не довольна? — наивно спросил он.
— Ты и сам знаешь!
— Подскажи, что-то я не припоминаю.
— Отпусти! Грубиян! Не забывай — мы на людях! — тихо шипела Сони, стараясь не привлекать внимания танцующих пар.
— Пошли, — он потянул ее за собой на террасу, — поговорим наедине.
Сони смотрела по сторонам. Бессмысленно было искать чьей-либо помощи, иначе не избежать ей скандала. И Сони покорно засеменила за ним, цокая каблучками.
* * *
Двери огромного приемного зала выходили на широкую террасу, ограненную невысокой балюстрадой. Широкие ступеньки с террасы выводили на тропинку в сад с высокими деревьями.
Зал был полон народу, но терраса не уступала ему в количестве гостей и желающих полюбоваться на ночное небо в интимной обстановке затененной широкой завесой террасы. Посмотрев на влюбленные парочки, Камал потянул ее к тропинке.
Выведя Сони на тропинку, он потянул ее за угол к высокому ветвистому дереву, под которым пустовала удобная беседка.
Сумерки осели на город, и первые звезды засверкали в небесах. Дул легкий ветерок, принося с собой чистый благоухающий весенний аромат. Скамеечка была чуть поодаль от террасы и не очень заметна для лишних глаз.
Камал грубо толкнул Сони на скамейку, и, грозно нависнув над ней, процедил сквозь зубы:
— С каких это пор ты вдруг стала кусаться?! Грубиян, значит?! А раньше ты не жаловалась на это.
Сони слегка вскрикнула от неожиданности при падении на сиденье, и гордо вскинув голову, в тон ответила ему:
— Ненавижу тебя!
Взяв себя в руки, Камал выпрямился и притянул к себе Сони.
— Тебе лучше знать, каким я могу быть, не правда ли, крошка?! — прикоснувшись пальцами к ее гладкому подбородку, он повернул ее лицо в свою сторону, — Я могу быть и мерзким, и грубым, но… также могу быть и ласковым… Кому же, как не тебе, это хорошо знать?!
Его тяжелое дыхание обжигало её лицо. Страх начал обуревать ею, неизвестно по какой причине… то ли от его горящих глаз, налитых яростью и одновременно пронзающих страстью… то ли от неведомого жара, что раскачивал её на волнах давно забытых ощущений… пугающий до дрожи страх… и в то же время волнующий до умопомрачения… заставляющий её замирать и задыхаться до такой степени, что мелкая дрожь окатила её, вынуждая цепляться за его крепкие плечи.
От тесного соприкосновения тел стало трудно дышать. Словно в тесном объятии крепких мужских рук весь кислород был выжат, вытеснен за пределы их тел. Сони попыталась сделать глубокий вдох, но чуть не задохнулась от терпкого запаха силы и власти. Упираясь в его
