лучше всего гостя выбросить из дома. И тут я полностью разделял мнение китайца.
Но также мы оба понимали, что не сделаем этого. У меня пока нет такого влияния и веса в обществе, чтобы послать по адресу личного адвоката дочки императора. А Мо Сянь вообще иностранец.
Мо Сянь вздохнул и сказал бесцветным голосом:
— Проходите, пожалуйста, не стойте в дверях!
Аристарх Петрович не стал заставлять себя упрашивать. Махнув мне рукой, он сказал:
— Пойдёмте, Владимир Дмитриевич! Нам с вами предстоит долгий разговор! Так что, давайте разместимся с комфортом! — и обратился к Мо Сяню: — Слышал, в Китае при дворе его величества императора умеют готовить очень вкусный чай. Угостите?
У меня по спине пробежал холодок. Получалось, этот тип подготовился! Выяснил, что Мо Сянь служил в императорской гвардии. И не стал хранить в секрете, что ему известна эта информация — отчётливо дал нам это понять.
Мы прошли в комнату, и Аристарх Петрович опустился на один из стульев.
— Присаживайтесь, Владимир Дмитриевич! В ногах правды нет!
Я сел на свободный стул, а Мо Сянь начал колдовать со своими переносной печкой, чайником и травками. Причём, раздувал огонь он при помощи специального веера, больше похожего на теннисную ракетку.
Но адвокат не дал мне понаблюдать за приготовлениями Мо Сяня. Со своей неизменной улыбкой он сказал:
— Большой турнир — это хорошая возможность пообщаться с вами, Владимир Дмитриевич, и вашим учителей Мо Сянем. Причём, пообщаться мы можем, не привлекая излишнего внимания.
— У вас есть способность появляться внезапно, — пожал я плечами. — Зачем вам турнир?
— Вы очень наблюдательны! — произнёс адвокат, снова игнорируя мой вопрос о турнире.
— Да тут и особой наблюдательности не надо, — усмехнулся я. — Я хорошо видел, как вы появились в коридоре абсолютно внезапно. К тому же, к дому вела только одна цепочка следов. Значит, вы сразу появились тут. А значит, вас никто не видел. — И повторил: — Причём тут турнир?
Аристарх Петрович кивнул своим мыслям и сказал:
— Для вас турнир — хороший способ возвысится.
— И каким же образом? — поинтересовался я.
— Выиграть, — адвокат изобразил лучезарную улыбку.
Я начинал потихоньку закипать. Эта Волковская сволочь откровенно издевалась надо мной.
— Я понимаю, что выигрыш в турнире поможет мне возвыситься, — с раздражением бросил я. — Но причём тут вы?
Глава 36
— Очень даже причём, — с довольной улыбкой произнёс Аристарх Петрович — адвокат её светлости великой княгини Волковой. — Екатерина Петровна дала мне поручение поспособствовать вашей победе в турнире.
— С чего бы Волковым способствовать моей победе? — усмехнувшись, спросил я.
Я не верил ни одному слову этого скользкого типа. С тех пор, как я оказался в этом мире, я только и сталкиваюсь с попытками Волковых уничтожить меня. А тут вдруг поспособствовать победе… Да быть такого не может! Ну или здесь какая-то подстава.
Вот интересно, во всех мирах и во все времена все адвокаты имеют одну общую черту — они скользкие. В узкую щелочку проскользнут. У меня к ним очень настороженное отношение. Не доверяю я им. Они могут любое дело повернуть на пользу себе. Ну и своему клиенту, конечно же.
Нет, я взрослый человек и прекрасно понимаю, что это очень нужная профессия. Но дай бог каждому, чтобы они не попадали в такие ситуации, когда требуется помощь адвокатов.
— Не всем Волковым, — ответил Аристарх Петрович. — Не всем! Поэтому и нужно оставить в тайне наши встречи и мою помощь.
Я не стал ничего говорить, лишь вопросительно уставился на адвоката, требуя продолжения. Пусть говорит, что ему надо. Ну или проваливает! А я как-нибудь без него разберусь. Столько времени мне удавалось как-то справляться, и дальше буду. А совать голову в чужие проблемы — пусть ищут кого-нибудь другого!
Не дождавшись от меня вопросов, Аристарх Петрович достал из внутреннего кармана сюртука конверт и протянул мне.
— Владимир Дмитриевич, ознакомьтесь, пожалуйста, прежде чем мы продолжим наш разговор.
Вообще-то меня ждали друзья и нужно было решить с Мо Сянем вопрос о лечении Степана, но, похоже, от этого господина просто так не отделаешься. Поэтому я вскрыл конверт, в котором оказался листок из тонкой бумаги. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это дорогая бумага. Очень дорогая!
На самом верху листка располагался герб. Императорская корона, а над ней — подвеска, состоящая из трёх частей, в которых угадывались олень, ворон и волк. Огибая корону, в стороны от подвески шли цепи, оплетённые цветущими лозами.
В правом нижнем углу листка красовалась стилизованная морда волка — герб Волковых.
А в центре аккуратным почерком несколько строчек и подпись: «Твоя мама княгиня Е. П. Волкова».
Я некоторое время просто смотрел на листок — никак не мог прочитать написанное. Отчего-то сильно колотилось сердце и буквы расплывались в глазах. И что самое поразительное — у меня тряслись руки! Вот с чего бы такое волнение, а?
Адвокат молча ждал, не произносил ни слова.
Глубоко вздохнув, я собрался и начал читать.
Буквы складывались в слова, а слова — в предложения. Но смысл от меня ускользал.
Пришлось перечитать записку во второй раз. Потом в третий.
Я бы и в четвёртый раз перечитал, но письмо вдруг рассыпалось в пыль и исчезло.
Именно это показало мне, что письмо настоящее, и то, что я там прочитал, правда. Хотя, всё равно не верилось.
Ну ещё бы! Внезапно приходит какой-то перец и приносит письмо на гербовой бумаге. А там: «Сынок, прости… Так было нужно… Это был единственный способ спасти тебе жизнь… Я хочу, чтобы ты возвысился, и я смогла бы тебя ввести в наш род, который твой по праву рождения…»
Получалось, что слухи о том, что я незаконнорождённый сын императорской дочки, совсем не слухи. И к этой мысли нужно было привыкнуть.
Я глянул на Мо Сяня, и по его сочувствующим и понимающим глазам понял, что он знал об этом. Всегда знал.
Вспомнил похороны. Четыре гроба под дождём — два больших и два маленьких. Вспомнил призрачных волков, поднимающихся над телами погибших.
И дождь… Невыносимый осенний дождь!
Раскисшую дорогу под дождём и трое Волковских прихвостней на конях…
А ещё постоянные нападения, попытка отравить мою ци, драка тут в академии, по поводу которой идёт разбирательство.
И ещё много чего вспомнил, что было, по словам великой княгини, «единственным способом спасти меня»…
Воспоминания прервал адвокат.
— Как видите, Владимир Дмитриевич, у меня есть причина способствовать вашему возвышению, — мягко произнёс он.
Глядя сквозь него, я спросил:
— Она… Княгиня… — я не мог назвать
