работники дома престарелых, увидев эту картину, насторожились.
– Но кому может быть выгодно «воскрешать» Черного человека? – спросил следователь.
– А вот это, пан Адлер, правильная зацепка, – сказал Алистов и через плечо обратился к санитару. – Йозеф, здесь мы закончили.
Закат выдался на удивление рыжим, как переполненный красками осенний сад. Недолгое время следователь смотрел вслед санитару, увозящему старика, затем на затворившиеся за их спиной двери. Вместе с заходом солнца на город опускались ветра, что в призрачном свете луны отдавали холодом стали.
Усталый и взволнованный Адлер, казалось, выпал из реальности, и теперь существовал вне времени, вне пространства. Он не видел ничего вокруг, ничего не слышал, старался не замечать. Его губы лишь слегка содрогались, озвучивая догадки.
Вдруг в мыслях, точно среди пустоты, материализовался заголовок газетной статьи об утонувшем под Карловым мостом перед рождеством человеке. Всплыло в голове и еще кое-что…
Следователь достал телефон. Его пальцы тряслись не от холода. Набрав номер Новотного, он спросил:
– Ты еще в отделе?
– Да, – недовольно рявкнул Новотный, предчувствуя работу.
– Есть подозрение. Нужно проверить, состоит ли на учете у психиатра или нарколога один человек.
– Говори имя, я записываю.
– ДА-УД БЕ-НЕШ, – громко произнес Адлер по слогам.
Повесив трубку, точно стремясь убедить самого себя, он прошептал: «А вот это, пан Адлер, правильная зацепка».
* * *
Медицинская карта Дауда Бенеша, к его 45-и годам представляла целый том с терминологией, неизвестной непосвященным. Став начальником бригады одной из пожарных частей всего в тридцать с небольшим, он, казалось, обеспечил себе быстрый карьерный рост. Все шло отлично вплоть до 2009 года, когда во время тушения пожара, возникшего на химическом заводе, произошел взрыв. Один из прибывших на место пожарных расчетов погиб. Трагедию окрестили одной из самых масштабных за последние несколько лет.
Военный суд признал руководителя операцией Дауда Бенеша компетентным, его действия – правомерными, только вот сам он так не считал. Ему начали сниться кошмарные сны. Успокоительные и стационар не дали результата. Первая запись от психиатра гласила: продолжительная депривация5 сна вследствие психологической травмы. Вскоре развилась нарколепсия – приступы дневной сонливости и гиперсомнии. После ухудшения состояния и попытки суицида врачебной комиссией вынесен последний вердикт – рекуррентная шизофрения с последующей переклассификацией в шизоаффективный психоз6. На этом карьера Дауда Бенеша закончилась досрочно из-за прогрессирующего заболевания. Лишь после 2х лет лечения его отправили на волю.
Медицинский институт, в котором он находился в стационаре, прислал не только медицинские данные, но и отпечатки пальцев – стандартная процедура для пациентов, потенциальных к проявлению агрессии.
– Какие у него… – массивные ручки, – заметил Новотный, рассматривая дактилоскопический листок. – Только подумай, насколько сильное чувство вины: оно отравило его изнутри.
– Думаю, он не смог вынести еще одной смерти – того несчастного, кто утонул под рождество. Дауд Бенеш снова посчитал себя виноватым в чужой гибели. И это самое чувство вины породило на свет настоящего монстра. Это он, – твердо заявил Адлер, щелкнув пальцами по листам. – Теперь я в этом точно уверен.
Несмотря на доводы, показавшиеся Адлеру более чем основательными, никто из руководства его энтузиазма не разделял – появление в деле нового фигуранта, в качестве очередного подозреваемого вызывало у незаинтересованных сотрудников только усмешку, у членов следственной группы – головную боль.
После проверки нескольких десятков человек, каждый из которых вполне мог оказаться тем самым похитителем и убийцей, полицейскому управлению личность Дауда Бенеша показалась интересной, но не более. Они поручили узнать, состоит ли он на учете в «психиатричке» и по сей день. Не редки случаи, когда психически больной человек после ряда смен места жительства, внезапно оказывался абсолютно здоровым по документации. Чаще всего, это стоило некоторой суммы денег, но родственники больных не скупились. С подобными диагнозами устроиться на работу практически невозможно, а работоспособный, но не работающий человек обычно воспринимался в семейном кругу, как тот самый «голодный рот», который «хуже пистолета».
Всю свою работу полиция осуществляла с учетом действующего «принципа прозрачности». Она неохотно, но регулярно предоставляла прессе информацию, чаще всего по вечерам, точно владелец вечно голодной дворовой собаки, кидающий ей на ночь тощую кость – лишь бы не гавкала, пока тот спит. На деле «прозрачность» была односторонним зеркалом: журналисты видели, чем занимается полиция, а вот полиция узнавала, что пишут журналисты только с выходом новостей, от чего в статьи попадало и то, что следовало бы сохранить в тайне.
Начальника Генри Пчинского больше всего заинтересовал вопрос: насколько близко полицейский знаком с подозреваемым, и не является ли это подозрение результатом некой вендетты.
«Идиот!» – подумал про себя Адлер, и понадеялся, что Пчинский не научился читать его мысли.
– Пан Адлер, – сказал начальник. – Вы же в курсе, что пресса до сих пор мусолит прошлого подозреваемого Леона Гранда? Многие думают: он и есть Черный человек, и что мы от них что-то скрываем.
– Да, пан Пчинский, – с некоторым безразличием из-за усталости ответил Адлер.
– Вы не поймите неправильно: я хочу, чтобы Вы его задержали и допросили, но чтобы на этот раз никакого шума!
* * *
Вит Новотный, получив указание патрулировать начало Карловой улицы, знал, что в центре такого города вне зависимости от времени суток лучше всего слиться с толпой под видом туриста, но на театральности времени не было. Для удобства он выбрал столик в кафе с панорамными окнами и видом на тыльную сторону дома подозреваемого. Единственное, что он прихватил для конспирации – газету, которой в случае необходимости можно было прикрыть лицо. На его шее висел фотоаппарат «Кэнон» с инвентарной маркировкой, выданный под расписку отделом криминалистики.
В квартале от него, напротив дома Дауда Бенеша, расположилась неприметная полицейская машина с затемненными стеклами. Внутри сидели двое приданных оперативников и Кристоф Адлер. Из продовольствия следователь взял с собой только сигареты и немного воды и уже через полчаса пожалел, что не успел посетить уборную. Еще одну машину оставили за Карловым мостом.
Спустя час объявился и сам Дауд Бенеш. Одетый явно не по погоде, он куда-то спешил.
– Если это действительно наш Черный человек, то за ним хорошо было бы устроить слежку, – сказал Адлер.
– Но Пчинский сказал «брать» и вести в отдел… – возмутился оперативник.
– И управление тоже этого требует… – подтвердил второй.
– К черту Пчинского! – заявил следователь. – К черту управление! Последняя жертва – Самсонова, она может быть еще жива. Бенеш выведет нас к логову.
Оперативники переглянулись.
– Или он может нас месяцами водить по городу, – сказал один. – Не факт, что он не догадался о слежке. Ты сам не хуже моего знаешь, какое
