на него злишься, — возразила она. — До сих пор. А это значит, что ты к нему неравнодушна!
Так, а вот я сеанс психотерапии точно не заказывала.
— У меня все, — произнесла резко, поднимаясь. — Как ты правильно заметила, нам надо поговорить с Валентайном, а если я еще немного задержусь, то останусь без завтрака. Прости, но между тобой и завтраком я выбираю второе.
Ленор не ответила. То ли молчаливо согласилась, что нашему общему организму завтрак более полезен, чем разговоры, то ли снова обиделась. Как бы там ни было, она больше не выла внутри меня как привидение, провокационных вопросов не задавала и с советами не лезла. В относительно приятном расположении духа я и постучала в новый кабинет Валентайна с мыслью о том, что все пройдет хорошо.
— Заходи, Лена.
Он меня снова чувствует?
Я едва успела открыть дверь и сделать пару шагов, как меня взглядом пригвоздили к полу и ледяным тоном поинтересовались:
— О чем ты говорила с Люцианом Драгоном?
Да, тема жоп оказалась раскрыта не до конца.
Глава 21
С одной стороны это, конечно, здорово бесило, а с другой — избавило меня от необходимости колупаться в своих чувствах по поводу Ленор и прочего. Потому что когда Валентайн включал такой тон, чувства во мне были однозначные.
— А ты с кем и о чем сегодня разговаривал? — поинтересовалась я, проходя в кабинет и устраиваясь в гостевом кресле. — В подробностях, пожалуйста. Короткие отчеты не принимаются.
Мне даже уточнять не хотелось, откуда он узнал про наш разговор с Люцианом. Я просто злилась. Злилась, потому что предъявлять мне претензии — совершенно точно не ему! И уж точно не в таком тоне.
Мой выпад незамеченным не остался: Валентайн зло прищурился.
— Так сложно ответить на мой вопрос, Лена?
— Сложно, потому что это не твое дело, и я не хочу об этом говорить.
— О чем ты тогда хочешь говорить? Хотя я в принципе знаю. О Ленор.
— Совершенно верно. Угадал. Но не о том, как вы с ней весело зажигали, — да что ж меня на этом заклинило-то, а! — А о том, как нас развести по разным комнатам. В смысле, по разным телам. Без членовредительства и уничтожения кого бы то ни было, чтобы в ходе этого процесса ни одно животное не пострадало.
Выдержки из титров голливудского фильма Валентайн не понял, потому что нахмурился. Впрочем, тут же сказал:
— Кстати, о животных. Я говорил с Дракуленком, он очень хочет поговорить с тобой. Узнать, стоит ли откусывать мне голову или нет.
В это мгновение я вспомнила, что встречаться с Дракуленком могу, по сути, только в доме Валентайна. По крайней мере, в спокойной обстановке. Ну или на кладбище в дождливый и безлюдный день, но последнее меня вообще не прельщало ни разу.
— Я об этом подумаю, — сказала я.
— О чем еще ты подумаешь, Лена? Наши отношения…
— Кстати, я шла поговорить еще и о наших отношениях. Вообще-то все это связано с Ленор, но раз уж ты поднял тему. Ни о каких отношениях не может быть и речи, пока она во мне.
«Он меня убьет», — пискнула Ленор, которая снова подала голос, когда увидела серебро в глазах Валентайна.
«Не ссы, прорвемся», — подумала я. Точнее, молча ответила ей, потому что мне уже порядком надоело разговаривать с самой собой вслух.
Валентайн молчал долго, только на скулах играли желваки, а хищные черты все больше и больше напоминали о его происхождении. Серебро чешуи так отчетливо проступало на коже, что о нее снова можно было порезаться, а еще навевало воспоминания о том, как я ее касалась. С какой нежностью ее касалась я. Странно, но я не припомню, чтобы такое делала Ленор. На этой мысли я просто закусила губу и отвернулась.
У Сониных папы и мамы все было непросто, но мне тогда казалось: ну что тут может быть сложного? Любишь — оставайся, не любишь — уходи. Сможешь простить измену — пусть все остается как есть, не сможешь — разводись. Но когда дело коснулось меня самой, внутри все перевернулось и превратилось в застрявший в груди ком, который мешал дышать, когда я обо всем этом вспоминала. В конце концов я принялась разглядывать обстановку нового кабинета, кабинета заместителя ректора.
Во-первых, он был в разы больше того, предыдущего. Просторнее, светлее, и с образом Валентайна вязался примерно как песочная галета с массивным ботинком. Предыдущий его владелец явно благоговел к песочно-карамельным оттенкам, и Валентайн торчал посреди кабинета, как черная скала, возвышаясь надо всем этом царством света. Судя по тому, что портьер и тюли уже не было, царство света здесь ненадолго, а еще здесь была вторая дверь, которая вела… куда-то.
— Там должен быть кабинет моего секретаря, — произнес Валентайн, проследив мой взгляд, — но я пока от него отказался.
— И уволил ни в чем не повинного парня?
— Ни в чем не повинная девушка сейчас в отпуске, чему несказанно рада.
Ага. Девушка. Потрясающе!
Я подавила желание заглянуть в этот кабинет и посмотреть (хотя бы приблизительно), как выглядит его владелица — может, у нее там собственная фотка стоит. Точнее, ее местный магический аналог.
Вот же жопская жопа, я никогда, никогда никого не ревновала! Даже с Валентайном и Эстре это была не ревность, это, скорее, были обида и непонимание, когда она разгуливала голой по его дому, а теперь вот — получите и распишитесь.
Одна измена, которую технически даже изменой назвать нельзя, а в голове уже куча говна, которое колхозной лопатой не выгребешь. Трактор надо вызывать.
— Теперь к вопросу о Ленор. Я почти все подготовил для связи с ее матерью через Загранье. Думаю, в ближайшее время я с ней переговорю, и у нас появятся хотя бы какие-то ответы на вопросы. Зная которые, мы уже сможем предпринять следующие шаги.
Я облизала внезапно пересохшие губы.
— Как?
— Что — как? — сцепив руки на столе, поинтересовался Валентайн.
— Как ты с ней переговоришь?
— Это древний ритуал темных. Он затрагивает отпечаток сознания некогда жившего человека или дракона через его связь с уходом в Загранье. Поскольку прошло уже достаточно много времени, не думаю, что информации будет море, но ниточки, зацепки я из нее вытащу. Можешь мне поверить.
— Ты говорил, что
