Я слишком задумалась, чтобы соблюсти все правила вежливости и просто пожала плечом.
- Наверное, да. Я никогда не пробовала. Но идея неплохая.
Подошла к стене, присела и, крепко зажмурившись, представила себе, как Зиад напряженно пытается открыть эту проклятую маленькую дверь. Не глядя начертила на стене пару линий, пробормотала: «Ну-ка стену отвори и Зиада покажи!» Да, мне не до церемоний было! Но дверке, похоже, было без разницы вежливая я или не очень. Она отворилась, а за ней я увидела очень знакомые сапоги.
- Зиад, - тихо позвала. Он моментально развернулся и присел, заглянув ко мне в открывшийся проём.
- Рада-сть! – и прошмыгнул ко мне.
- Ну и что ты на это скажешь, Зорий? – голос принца, как и всегда, прозвучал неожиданно.
- Есть у меня одна идея…
Я взглянула на советника, тот прищурившись смотрел на моего мужа.
- И если не сработают кровные связи, стоит её попробовать.
- Зорий, нам надо до вечера выслать посла, – Дамиан явно волновался, настолько явственно прозвучало напряжение в его вечно холодном голосе.
Никак не могла поверить, что он может испытывать столько эмоций, чтобы при посторонних так обнажать свою тревогу.
***
Её высочие королева и его высочие принц Дамиан отобедали с делегацией из жарких песков в узком кругу в Малой столовой. Я надеялась, я страстно мечтала не попасть на это мероприятие. Но отказать личной просьбе его высочия не смогла. Просто не имела права. И я набралась терпения и с огромной неохотой явилась на обед.
Я старалась не отрывать взгляда от тарелки — воспоминания об утренней сцене на ступенях дворца были свежи, как подснежники в вечернем лесу.
Но... я ошиблась.
Князь Марун молчал почти всё время, пока жевал и разговорился только во время десерта, и речи его, как ни странно, были хвалебными. Он восхищался могуществом Бенестарии, её быстрым развитием, интересовался железными конями и прочими новинками, в которых было больше техники и почти никакой магии.
И если меня не подводил слух, а причин к этому я не видела, в голосе звучала зависть. Хоть и прикрытая, хоть и доброжелательная, но откровенная зависть. А ещё - интерес.
Королева покровительственно улыбалась, но больше молчала, передав возможность отвечать на все вопросы своему сыну. Оно и понятно, ведь именно он курировал Академию – центр развития всего королевства. Но было заметно, что Дамиан отвечает без пыла, чего от него ожидала королева и, кажется, старший князь Марун. Его мысли были заняты чем-то другим.
И я, кажется, догадывалась чем.
Когда этот мучительный обед был закончен, королева пригласила гостей пройти из столовой в ближайшую гостиную. Стало понятно, что сейчас-то и начнётся самый важный разговор.
Её высочие Ильдария заняла самое высокое кресло, но, как и во время обеда, молчала. Разговор начал его высочие Дамиан при поддержке советника.
- Князь, хочу объяснить то, что, как все мы поняли сегодня утром, вам было непонятно. То, на что вы гневались сразу по прибытии.
Ещё в тот день, когда его высочие Дамиан посетил нашу неудачную тренировку, он спросил у Зиада:
- Как вы думаете, князь, можно ли рассчитывать на помощь вашего отца?
Зиад вздохнул и ответил:
- Думаю, если бы мы не вынудили отца явиться так спешно, у него было бы время остыть, а так… Слишком уж для него это было скоропалительно. Он очень горяч. Ему нужно время, чтобы успокоиться и принять то, что изменить не может. И мне остаётся только надеяться на то, что он уже пережил свою вспышку гнева и разговаривать будет сдержанно. И сложность, представляется, состоит не в его характере.
- Почему вы так думаете, господин Марун? – не сдержал своего любопытства советник Суземский.
- Это у меня есть собственная, хоть и небольшая, магия благодаря происхождению моей матери, у а отца - только родовая, - и муж отвесил вежливый поклон его высочию Дамиану, - а собственная в зачаточном состоянии. Не знаю, как он смог бы нам помочь. Думаю, завтра отец прибудет не в самом радужном расположении духа.
Зиад оказался прав тогда, а что получится сейчас? Я бы даже грустно вздохнула, но нельзя - столько венценосцев вокруг.
Забавно!
"Ничтожество! Подлый ублюдок!" - так ко мне обращались много лет.
И вот я, ничтожество и подлый ублюдок, сижу в таком обществе - королева, наследный принц, князь, его наследник. И не просто сижу, а имею право голоса, и к этому голосу прислушиваются.
Мама была бы рада...
Комок слёз подступил к горлу, но я посмотрела на мужа, такого тёплого, большого, надёжного, и слегка улыбнулась, Он перехватил мой взгляд и тоже легко улыбнулся.
Я засмотрелась на его губы. Они были такие... Такие... аппетитные! Бывает же у людей такая внешность, что хочется смотреть и улыбаться? А вот у Зиада внешность внушала совсем другие чувства.
Мне всё время хотелось его целовать. Прежде всего губы. Такие розовые на его смуглом лице, даже на вид мягкие, в маленьких складочках, с тончайшим пушком на коже в самых уголках губы... Так и хотелось поцеловать этот нежный пушок, почувствовать, как откликнутся эти губы на моё прикосновенье...
Теперь мне нужно было выдохнуть, чтобы перестать думать о поцелуях, но... нельзя. Опять же - венценосцы!
Но думать про нежность губ любимого мужчины было приятнее, чем про мою родину.
Принц приступил к самой важной части переговоров, из-за которых, собственно, отец Зиада и был приглашен в Бенестарию.
- Видите ли, князь… Я отдаю в жёны свою подопечную не просто так.
Я искоса бросила взгляд на старшего князя Марун. Одна его бровь приподнялась, хотя поза, расслабленная и вальяжная, в которую он принял, усевшись в кресло, вовсе не выглядела напряженной.
- Да? И как же?
- Я согласился отдать её в жёны вашему старшему сыну и наследнику на условиях обмена.
Опять пауза. И только слышно как шуршит веер её величия, которым она обмахивалась, подозреваю, не потому, что страдала от жары, а чтобы иметь, чем прикрыть лицо. Князь слегка сжал губы и опять расслабил лицо. Будто сказал: "Да что вы? Ну-ну!"
Принц продолжил:
- Обмен. Одна девушка на другую. Моя официальная единственная находится в Оландезии, на родине принцессы Тойво, названной при рождении Ило. И вот её я меняю на свою подопечную.
Князь величественно кивнул, поощряя его высочие продолжать. Хотя то, что блеснуло в его глазах, вряд ли можно было назвать радостью.
- Принцесса Тойво на своей родине считается преступницей, и там её ожидает смертная казнь.
У князя Марун округлились глаза, а спина вмиг стала, как натянутая струна. Он перевёл на меня потрясённый взгляд, а я вновь опустила глаза.
