не устоявший против сладкой приманки, был безжалостно и коварно пойман. И теперь всё, что оставалось кролику, это терпеливо ждать, когда схвативший его человек перестанет его тискать и оставит его в покое.
Но в этот раз Корбину Рихтеру, спрятавшегося от жаркого лермийского солнца в тенистой беседке в глубине дворцового сада, нужна была вся пушистая милота без остатка, чтобы успокоить нервы и хоть немного расслабится. Так что так просто кролика никто отпускать не собирался.
Впрочем, не только кролика. Еще одно маленькое и симпатичное существо он бы не отказался сейчас усадить на колени, но пока был вынужден успокаивать себя тем, что на это у них еще найдется время. Не будет же Рената дуться всю свою жизнь на него?
После разговора с целительницей остался неприятный осадок, смыть который даже не удалось после того, как Рената с ним согласилась. Неохотно, по большей части формально, будто только желая отделаться от неприятного и надоедливого собеседника. Значит, придется присматривать. С целительницы станется, взяв племянника в охапку, рвануть куда подальше. Но вряд ли она умеет хорошо прятаться.
Конечно, Корбина мучили угрызения совести. Обладай он настоящим благородством, то даже ценой ссоры с Лауро добился бы, чтобы целительницу не впутывали в конфликт между Понтификом и Фоскарини. Но Лау был прав. Ей нужна была защита, а им — целитель, на которого можно положиться. Правда, о других причинах, чтобы пока оставить Ренату при себе, дож не сказал, хотя Рихтер о них догадывался.
Например о том, что целительницу, так хорошо знающую о слабых местах повелителя стихий, лучше было держать под присмотром, по крайней мере, какое-то время. Тем более что в отличие от Нери, имеющего связи и средства, молодую женщину с ребенком и без какой-либо поддержки было гораздо легче контролировать. Не им, так Престолу, который может попытаться добиться от Бьянки «правильные» показания.
Нет. У неё есть поддержка. Если он поймёт, что Ренате угрожает серьезная опасность, то сделает всё, чтобы обезопасить её. Амбиции Лауро, или даже канцлера Грейдора, желающего возвести Фоскарини на трон Лермии, и получить надежного союзника против Алерта, не стоили жизни невинных людей.
Но об еще одной причине удержать Ренату подле себя Рихтер старался не думать. Возможно, дело не только в Лау. И все рациональные объяснения, что лермийке лучше остаться под его покровительством скрывали лишь одно. Повелитель стихий просто не хотел, чтобы она уезжала. Рената нужна была ему не как маг и не как свидетельница, а просто… нужна.
Потому что если это так, то он тот еще эгоист. И стоит Ренате об этом догадаться, понять, насколько он жалкий, как она начнет презирать его еще больше. Пусть лучше думает, что во всём виноват коварный Лауро Фоскарини, а он сам…
— О, так это же игра в доброго и плохого полицейского, — пробормотал себе под нос Рихтер.
Именно в этот момент раздался звук шагов, и проем беседки закрыла высокая тень.
— Разговариваешь сам с собой? Всё так плохо? — весело спросил Лауро, хотя веселье его, как показалось Рихтеру, было несколько фальшивым. Да и тень беспокойства, отпечатавшаяся в усталой линии губ, наводила на размышления.
— Всё как и должно быть. Размышляю о том, до какой низости опустился.
Дож, не дожидаясь приглашения, зашёл внутрь, и растянулся на прохладной беседке, закрыв свой единственный глаз. Но сонным он не выглядел. Рихтер заметил, что из кармана Фоскарини торчит уголок белой бумаги. Судя по всему, он получил какое-то известие, которое захотел обсудить.
— Считаешь себя плохим человеком, Корбин?
Прежде чем приступить к деловой беседе дож решил прощупать почву. Значит, ничего экстренного.
— Не без того, — неохотно кивнул маг, аккуратно опуская кролика на деревянный пол. Тот, немного удивленный неожиданно свалившейся на него свободой, дернул длинными ушами и озадаченно покосился на Рихтера.
— Но плохие люди не мучаются угрызениями совести. Они всегда находят себе оправдания, и идут дальше. Да и твое беспокойство понятно.
Грейдорец топнул ногой, и глупое животное тут же рвануло под скамейку.
— Правда?
— Ты ведь неравнодушен к сеньорите Бьянки. Неудивительно, что ты так волнуешься о том, как выглядишь в ее глазах.
Фоскарини был неприятно проницательным. Он сразу понял, что плохое настроение Рихтера было связано с Ренатой.
— Неужели я так предсказуем?
— Хм… Уж что-что, а сердечные муки я распознать могу. Тем более что недавно ко мне заходила целительница и уточняла, на самом ли деле она нужна нам, для того чтобы оправдать тебя перед судом Престола.
— То есть она решила, что я могу её обманывать.
— Очень осторожная девочка, неправда ли?
Рихтер заглянул под скамейку, поймал забившегося к металлической решетке кролика, и вынес его в сад. А когда вернулся, Лауро уже сидел прямо.
— Ты ведь здесь не для утешений, Лау?
— Нет, мой друг. Хочу поделиться с тобой интересными новостями. Из столицы пришло письмо. У нас будут гости, поэтому поездка откладывается на несколько дней.
— В чём дело?
— В недавнем покушении на Сонди и Бьянки. Как оказалось, оно было не единственным. В столице были попытки нападений на полдюжину магов за одну лишь неделю, да и в провинциях неспокойно. Убитых пока немного, в половине случаев пострадавшие отделались испугом или легкими ранениями, но сама тенденция…
— Эти случали связаны?
— Возможно, — пожал плечами дож, протягивая распечатанный конверт. — Престол неохотно делится информацией. Зато с удовольствием сует свой нос куда не просят.
И в самом деле, в официальном письме от Престола не предлагали сотрудничество, лишь писали о том, что направляют людей для «надлежащего расследования», и требовали полного им содействия.
— И кто этот падре Кардильеро? — разглаживая белый лист на коленях, спросил маг. — Никаких регалий не указано.
— Ищейка Агастуса.
— А, инквизитор.
Фоскарини поморщился.
— Теперь их так не называют. Кардильеро большая шишка, едва ли он приедет только ради покушения на ничем не примечательных магов. Думаю, его больше интересуешь ты.
— Что ж, тогда это взаимно.
***
Рената Бьянки
В этот раз Рихтер постучал в двери, а не стал лезть в окно. Я поспешно затащила мага в комнату, не желая, чтобы его заметили.
— Что ты тут делаешь, Корбин? — спросила, запахнув халат на груди. Хотя в этот раз моя сорочка едва ли могла хоть кого-нибудь соблазнить. Но видимо, у Рихтера было хорошее воображение… или память. Потому что он разглядывал меня так, что даже стало как-то жарковато.
— Мы не все с тобой обсудили, Рената.
— И ты пришёл ко мне почти в полночь ради разговора? Ты мог бы подождать до утра.
— Мог, — не стал спорить Рихтер. — Ты меня раскусила.
