словам и ласковым признаниям. И здесь в отличие от Сергея он никогда не бывал торопливым и нетерпеливо-страстным, а наоборот, всякий раз немного медлил, словно пытаясь убелить себя в том, что всё происходит на самом деле, а не во сне или в фантазиях.
Это-то и сводило Асю с ума, возбуждая гораздо сильней, чем активный напор мужа и его бесконечные и цветистые любовные признания…
…Сергей заворочался рядом и громко кашлянул.
— Ты не спишь? — Ася повернулась к нему лицом.
— Нет. А ты?
— И я нет.
— Как тебе Макс?
— По-моему, он очень умный.
— Зайка, он не только умный, но и невероятно талантливый. Увидишь, очень скоро ты забудешь обо всех своих переживаниях.
Ася ничего не ответила. Ей казалось, что Сергей горько ошибается. Пока что Макс умело доказал ей, что у них с Алексеем была настоящая и взаимная любовь. Никогда раньше это не было для нее столь очевидным и несомненным.
— Давай спать, — проговорила она, стараясь подавить рвущуюся изнутри острую боль и тоску.
— Давай. — Сергей тихонько дотронулся до ее щеки, провел по ней кончиками пальцев и убрал руку.
33
На следующее утро Ася позвонила Игорю и сообщила ему о своем отъезде, попросив с этого дня оформить ей отпуск за свой счет. Она решила больше не появляться в ДК, чтобы окончательно сжечь за собой все мосты и не поддаться искушению в том случае, если Алексей надумает прийти за ней на работу.
Игорь поахал, повозмущался, но ему ничего не оставалось делать.
— За документами когда придешь? — траурным голосом поинтересовался он.
— Потом, позже. Я сейчас не могу, Игорек, плохо себя чувствую, прохожу курс лечения. Может быть, к апрелю поправлюсь, тогда и заскочу. Все равно с девчонками надо попрощаться.
— Ну лечись, бог с тобой, — понимающе проговорил Игорь и повесил трубку.
Вечером приехала Кристина. Она долго топталась в коридоре, понурив голову. Вид у нее был неважный, яркий румянец на щеках побледнел, глаза бегали, как у затравленного зайца.
— Привет, — сказала ей Ася, — раздевайся, проходи.
— Привет. — Кристина неуверенно расстегнула молнию на куртке. — Ась, ради бога прости, не сердись.
— За что? — спокойно спросила Ася.
— Ну ты же понимаешь… — Кристина вынула из кармашка платок и старательно высморкалась. — Я бы ни в жизнь так не поступила… в смысле, не сказала бы ни о чем Сережке. Я ведь давно обо всем догадывалась и молчала в тряпочку. А потом позвонил тот тип, Свечников…
— Свечников тебе звонил? — Ася не поверила своим ушам. — Так это он заварил всю кашу?
— Он, — подтвердила Кристина, — стал пугать меня тем, что ты, дескать, попала в беду, что нужно срочно тебя выручать. Я его послала куда подальше, а потом… потом гляжу, ты день ото дня таешь, как свечка А когда разделась — тут уж я просто обалдела, кожа да кости. «Что ж это за любовь такая?» — думаю. Ну а дальше ты плакать начала, так горько, безутешно. Я и струхнула окончательно… Ты прости, Ась, ладно?
— Да чего там, — Ася махнула рукой, — можно было и не стараться, я уже сама… — Она не договорила, чувствуя, как тяжело становится дышать.
— Всё будет хорошо, — Кристина крепко обняла ее, прижала к себе, — поверь мне, я знаю, у меня опыт.
— Ты… видела его? — негромко спросила Ася, заглядывая ей в глаза.
— Да, — быстро проговорила Кристина, — только не вблизи, издалека. Что-то в нем есть, безусловно, я тебя понимаю. Только… к сожалению, в жизни приходится выбирать, и ничего с этим не поделаешь.
— Да. — Ася кивнула и вздохнула, — пойдём чай пить.
Все остальное время они сидели на кухне за столом и болтали по преимуществу о работе, не касаясь больше щекотливой темы.
И тем не менее, когда Кристина наконец ушла, Ася почувствовала облегчение, будто перестала играть роль, дающуюся ей с трудом.
34
— Ну, как дела? — жизнерадостно поинтересовался Макс, появляясь в дверях своей холодноватой и пустой приемной.
— Неважно. — Ася постаралась улыбнуться, но улыбка вышла кислой и жалкой. — Наверное, я не поддаюсь психоанализу.
Макс весело рассмеялся.
— А вот это уже непростительная самонадеянность. Психоанализу, милая Анастасия, поддается практически любой человек. — Он сел возле нее на диванчик. От него едва ощутимо пахло холодным ландышевым ароматом, веяло уверенностью и комфортом. На мгновение Ася почувствовала давно позабытый покой. — Ну-с, перейдем к делу. Вы подумали над тем, что я вам сказал в прошлый раз?
— Да.
— И к какому выводу пришли?
— Я его люблю. Кажется, и он меня тоже.
— Отлично. — Макс азартно потер руки.
— Я не понимаю, — Ася посмотрела на него с изумлением, — вы же… вы должны были убедить меня в обратном.
— Совершенно верно. Но это будет потом. пока — все идет по плану. Итак, вы любите его, а он вас. Великолепно, полная идиллия. Скажите-ка, ваши отношения развивались по возрастающей или по убывающей?
Асе очень хотелось выбрать первый вариант, но она решила быть откровенной до конца и проговорила с грустью:
— Скорее по убывающей.
— То есть сначала была взаимная страсть, нежные признания, любовь часами напролет, клятвы в верности. Так?
— Не совсем, но… в общем, так.
— А потом всё пошло на спад. Вы стали ссориться, упрекать друг друга во всех смертных грехах, он явно и неприкрыто раздражался на вас. Да или нет?
— Да… — Она опустила голову.
— Вы не пробовали разобраться, почему так происходит?
— Наверное… наверное, потому, что мы разные. Он привык вести совсем иную жизнь, которая казалась мне неприемлемой, ужасной, и я…
— Вы стали пытаться доказать своему возлюбленному всю неправильность такой жизни. Я верно понял?
— Да.
— Что именно вас в нем не устраивало?
— В Леше? Он слишком увлекался спиртным, совершенно не желал сдерживать себя, идти на какие-либо компромиссы и от этого терял работу за работой. Чуть что, решал все проблемы с помощью драки, и ему вечно казалось, что окружающие к нему несправедливы. Кажется, это всё. — Ася замолчала, стараясь изгнать из воображения последнюю, отвратительную сцену у Алексея в квартире.
— Я думаю, список грехов далеко не полный, но и этого довольно. — Макс придвинулся к ней вплотную. — Скажите, Анастасия, а не странно ли вам столь неодолимое желание изменить Алексея? Вы же полюбили его именно за те самые качества, которые впоследствии стали вас раздражать. Его несдержанность и готовность драться по любому поводу поначалу казались вам смелостью и отвагой, пристрастие к выпивке расценивалось как широта души, грубость и неласковость — как признак мужественности — ведь так?
— Не знаю. Не могу ответить
