– Вы слушаете передачу «Театр у микрофона». Сегодня внашей программе пьеса Шекспира «Укрощение строптивой» в постановкеНовосибирского драматического театра…
Рядом с дверью на низеньком столике стоял включенныйрепродуктор.
– Блин! – завопил Стас, вертясь волчком и оглядываявсе углы. – Где же они?
– Во всяком случае, не здесь! – Надежда выключиларадио, и в квартире наступила гнетущая тишина.
За следующие две минуты они обежали все комнаты.
В квартире не было ни души.
Встретившись в прихожей, засыпанной осколками разбитогозеркала, Надежда и Стас переглянулись.
– Перехитрил, гад! – выдохнул Стас. – Опятьуйдет!
– Самое ужасное, что он успеет убить Настю! –пробормотала Надежда.
До конца рабочего дня оставалось полтора часа.
Настя машинально работала, развешивала конфеты, красивоупаковывала их, улыбалась покупателям.
На душе у нее было неспокойно.
Из головы не выходила та странная женщина, которая зашласегодня в салон и пыталась предупредить ее об опасности. Она сказала, с ТанейЕрмаковой случилось несчастье…
Настя вспомнила, что уже недели две не разговаривала сТатьяной, даже не перезванивалась с ней. Надо будет непременно позвонить,убедиться, что у нее все в порядке.
Покупатели, как назло, шли сплошным потоком, не оставляя ниминуты свободной.
Но та женщина говорила также про Лену Серебровскую… Про ЛенуНастя слышала, с ней действительно случилось что-то ужасное. Неужели в словахэтой странной женщины есть доля правды? Да не может быть, просто многие слышалиоб убийстве Серебровской и выдумывают теперь всякие ужасы…
Хотя откуда та женщина могла знать, что Настя знакома сТатьяной и Леной?
– Настя, – окликнула ее хозяйка, – поступилсрочный заказ, детский праздник на улице Римского-Корсакова. Собирайся, поедешьпрямо сейчас. Марина тебя заменит.
– Да, но у меня встреча после работы… – началаНастя, но Ангелина Васильевна перебила ее:
– Тебе деньги нужны?
– Нужны, – вздохнула Настя.
Деньги ей были нужны всегда, в этом Ангелина права. А сейчасони были особенно нужны, потому что Дениске выписали дорогущее австрийскоелекарство, которое должно укрепить его слабые сосуды…
– Хорошо, Ангелина Васильевна, – проговорила Настяи отправилась в подсобку переодеваться.
Игорь уже дожидался ее в кабине микроавтобуса.
Настя села рядом с ним, откинулась на мягкое сиденье, чтобыотдохнуть хотя бы полчаса, перед тем как снова приступить к работе…
Настя любила детские праздники, поскольку заканчивались онипораньше, чем корпоративные вечеринки, но иногда здоровые, веселые, шумные детииз обеспеченных семей заставляли задумываться о том, чего лишен ее Дениска.
«Ничего, – думала Настя, прикрыв глаза, – можетбыть, это лекарство поможет, и у нас тоже все будет в порядке…»
Игорь, как все водители, обожал какие-то полублатные песни,и сейчас из динамиков лился хриплый нетрезвый голос, который с надрывной тоскойпел о Владимирском централе.
Наконец машина остановилась.
– Ты уверен, что это здесь? – Настя огляделастарый дом, в котором светилось всего несколько окон.
– Адрес этот. – Игорь пожал плечами, сверился снакладной. – Только никто не встречает…
– Я поднимусь в квартиру, уточню, чтобы зря не таскатьоборудование, – предложила Настя.
Игорь в ответ проворчал что-то нечленораздельное.
Она вошла в подъезд, удивившись, что тот не закрыт ни надомофон, ни на кодовый замок.
Внутри было темно, только откуда-то с верхних этажей сочилсяслабый желтоватый свет, едва освещающий ступени лестницы. Настя зябкопередернула плечами и начала восхождение.
Как она и опасалась, квартиры в этом доме располагались непо порядку: на первом этаже были вторая и почему-то двенадцатая, на втором –четвертая и седьмая. Поэтому каждый номер приходилось долго разглядывать, чтобыне пропустить квартиру заказчиков. Настя привстала на цыпочки, всматриваясь вочередной номер, когда за спиной у нее послышались шаги.
– Скажите, какая это квартира? – спросила она,медленно поворачиваясь.
Ответа она не услышала – на ее голову обрушился удар, иНастя провалилась в бездонную темноту. В темноту без звуков, без прикосновений.
Через какое-то время из этой темноты проступило первоеощущение.
Лучше бы его не было!
Это была боль.
Болела голова от удара, и еще почему-то болели запястья ищиколотки.
Настя застонала, пошевелилась и приоткрыла глаза.
В первый момент свет показался ей ослепительным, и она сновазажмурилась. Однако прятаться от действительности было не в ее правилах, и,немного выждав, Настя снова открыла глаза.
На этот раз ей удалось разглядеть окружающее.
То есть разглядела-то она не очень много – настольную лампу,полупустую комнату и внимательно наблюдающего за ней молодого мужчину.
Мужчина был бы довольно привлекательным, даже, пожалуй,красивым, и шрам на левой щеке нисколько не портил его. Портило его другое –выражение лица.
Его лицо было самоуверенным, безжалостным и одновременноиспуганным. Словно он чего-то боялся и хотел передать этот свой страх другим,как будто это избавило бы от страха его самого.
И еще это лицо показалось Насте смутно знакомым. Кажется,она несколько раз видела этого человека в последние дни, он мелькал средиуличной толпы, пристально смотрел на нее из ресторанного зала… но не толькоэто.
Она видела его когда-то давно, очень давно.
Когда он еще не был таким взрослым, да и она сама быласовсем девчонкой.
Настя пошевелилась, попробовала устроиться поудобнее итолько тогда поняла, почему болят ее запястья и щиколотки.
Она была туго связана по рукам и ногам толстой бельевойверевкой. Руки, кроме того, были накрепко привязаны к подлокотникам тяжелогостаринного кресла.
– Кто… кто вы? – непослушным, охрипшим голосомспросила Настя. – Что вам от меня нужно?
Он ничего не ответил, только внимательно разглядывал ее,словно пытаясь узнать после долгого расставания.
– Вы, наверное, с кем-то меня перепутали… –проговорила девушка. – Я не представляю для вас никакого интереса… у менянет денег…
– Нет, я тебя ни с кем не перепутал, – отозвалсянаконец мужчина. Голос его оказался приятным – мягкий бархатистый баритон.Такой голос должен вызывать доверие. – Я тебя узнал, – продолжилон, – и мне кажется, ты тоже меня узнала…
