— Бергеры живы?
— А, они… Да… А ты знал, что Коля — не Коля? — прищурилась моя Булочка. — Только это тайна! Если ее найдет муж, он ее убьет!
— Вот оно что! А тайна это только для Бергера?
Ева кивнула и тут же прижалась ко мне, растапливая сердце:
— Ты ему не говори, пожалуйста. Ей просто некуда податься. Я за нее очень переживаю. А Бергер сильный и добрый, он сможет ее защитить.
— Я тоже… Сильный и добрый, — выдохнул я, — но иногда вынужден принимать нелегкие решения. Мне нужно тебе кое-что сказать, Ева.
— Не надо, Ян. Пусть все будет по-честному, ладно? Андрей достойный соперник и он заслуживает победы. Поэтому суди честно. Не надо давать мне привилегий. Обещаешь?
Как ей удалось сразу понять, о чем я собирался поговорить? Но ничего обещать не стал. Когда губы Булочки так близко, я вообще думать забываю. Хочу только ее, думаю о ней, живу ради нее…
Я отпустил Еву готовиться к финалу, а сам поехал менять Кирилла. У того еще много работы. А сам пошел проверить Аллу.
Та сидела у камина в малой гостиной. После нескольких посещений психиатра она стала спокойнее. Приняла свое новое состояние, как мне казалось.
— Я думала, ты не вернешься, — проговорила она, заметив меня.
— Это мой дом, я всегда возвращаюсь.
Алла молчала, поглядывая на огонь за жаростойким стеклом, потом не глядя на меня продолжила.
— Ты хотел получить развод, потому что у тебя появилась другая? — безучастно спросила она.
Я посмотрел внимательнее на жену. Обычно вот с таких спокойных вопросов начиналась истерика.
— У меня никого нет.
— Не ври!
Теперь от спокойствия не осталось и следа.
— Алла, у меня на первом месте ты и наш ребенок, — очень тихо и миролюбиво проговорил я, вставая перед ней на колени.
Ее губы дрожали, но глаза лихорадочно блестели:
— Но ты хотел бросить меня… Если бы не беременность…
— Не думай об этом, — мягко продолжал уговаривать я, — сейчас я с тобой и не собираюсь тебя бросать.
— А когда я рожу?
— Я никогда не брошу своего ребенка, — честно ответил я.
— Поцелуй меня.
Я остановился взглядом на ее губах. Внутри все протестовало против поцелуев. Да, она все еще моя жена. По документам. Но мое сердце и душа уже принадлежат другой. И я не могу… не хочу целовать кого-то, кроме Евы.
— Тебе противопоказан секс, — напомнил я, поднимаясь с колен.
— Постой, — Алла удержала меня. — Поклянись, что не бросишь меня с ребенком. Я не переживу этого.
Я стоял над ней, запрокинув голову, чтобы Алла не видела выражения моего лица.
Что мне стоит соврать ей?
Но оказывается я и этого сделать не мог. Ради той любви, которая к ней была. Ради тех лет, что она прожила со мной бок о бок от нищеты до богатства. Вот только и правда могла стать ударом и причиной срыва.
— Тебе не стоит переживать, что я оставлю тебя без помощи и без денег. Ты зря беспокоишься.
— Докажи. Перепиши брачный договор, где оставляешь все свое нажитое имущество мне.
Я посмотрел вниз на Аллу. Этот торг никак не вязался с ее умопомрачением. Это был выверенный шантаж в момент, когда я наиболее уязвим.
— Хорошо… Завтра я подготовлю бумаги.
Алла улыбнулась, отпуская меня.
Что ж, завтра мне предстояло удивить и проверить двух самых близких мне женщин. И я очень хотел иметь устройство замораживающее чувства, чтобы не сорваться самому от этой проверки.
* * *
— Нереально записать все это в один день! — орал на меня режиссер.
— А ты постарайся! — в ответ орал я. — Или думаешь я всех этих шишек могу собрать дважды? Или заставить финалистов повторить свои подвиги снова?
День выдался жарким. Адским, я бы сказал.
С утра адвокаты готовили новый текст соглашения. С ним тоже возникли нюансы.
— Пропишите так, чтобы к тексту невозможно было докопаться. Я не хочу новых манипуляций и шантажа.
— Но так, как просите вы, Ян Станиславович, может поставить под угрозу жизнь ребенка.
Я держал толковых юристов. Сам бы просмотрел, но слава богу, и такой вариант мы предусмотрели. Мне бы в голову не пришло страховать жизнь ребенка от матери. Но не в случае с Аллой.
Но подписывать договор мы с ней поедем ближе к вечеру, когда закончится шоу и прогремят последние фанфары.
Пока же все мои нервы были натянуты из-за финала, в котором Ева рвалась к победе. Я переживал. Очень. Оценки по правилам финалистам выставляли пятеро приглашенных мной мастер-шефов и голосование приглашенных на финальный ужин посетителей.
В зале не было ни одного простого человека. Инвесторы, владельцы крупных ресторанов или сетей, кулинарные критики и издатели по нашей теме, фуд-блогеры, звезды, ищущие личных поваров, и все кто так или иначе может решить судьбу претендентов в ресторанном поприще.
Это была наша привилегированная тусовка, которую никто не пропускал.
Обосраться здесь и сейчас — значило поставить крест на всей своей дальнейшей карьере.
Поэтому мне было за что переживать.
Ева тряслась, но храбро улыбалась в камеры. Набирала команду из прежних участников и споткнулась на Косте, услужливо подсунутым ей Андреем.
Сам Андрей чувствовал себя уверенно. Я успел поговорить с ним накануне и уже знал, что его не интересует карьера в моей сети ресторанов. Андрей возьмет денежный приз и свали в закат.
Точно так же поступила бы и Ева. Вот только я ее не отпущу… Последнее заявление Аллы стало самым честным за несколько лет нашей совместной жизни. Она держалась не за меня, а за деньги. В то время как Ева всю себя отдавала мне, не требуя никаких послаблений.
Я следил, как Андрей и Ева, каждый на своей половине управлялись с командой. Оба за три месяца выросли. Я видел их меню и пробовал блюда. Мелкие ошибки были у обоих в сбалансированности и приготовлении, но черт побери, я рад был бы им в своей кухне!
Это те повара, которых не стыдно брать в команду, доверять свой нож и своих клиентов. Да и вообще… Я бы в жизни не поставил себе заменой Еву к Бергеру, если бы не был в ней уверен.
И да… Я был предвзят. Очень.
Мне казалось, что все, что она делает — восхитительно. Начиная с запахов и заканчивая движением ножа в руке.
Моя богиня.
Почему мне нужно было прожить десять лет, чтобы встретить ее и понять, что до нее все было ложными надеждами? И мои попытки удержать Аллу ребенком, и мечты о большом доме для придуманной семьи…
