все время близка к отчаянию.
И вдруг ей отчего-то вспомнился убитый ею Юрбен, о котором она уже давно и думать перестала: тело того так и не нашли, видимо, его унесло вниз по Сене.
– Ну-с, этого я сказать не могу, потому что не специалист… – протянул он, явно не желая давать ответа, и Лиза поняла: да, серьезное!
* * *
Это подтвердил на следующий день и его коллега, сухой профессор с колючим взглядом, который, долго и зло разминая в руках груди Лизы, вынес вердикт:
– Три узла новообразований справа и один, правда, еле заметный, слева. Нужна немедленная резекция!
Прикрыв грудь руками, Лиза воскликнула:
– Вы хотите их… отрезать?
Профессор усмехнулся:
– Это единственная возможность, мадам. И то никто не гарантирует, что это поможет. Не исключено, что опухоли уже дали метастазы в другие органы…
Мало понимая, о чем ведет речь профессор, Лиза вдруг ощутила страх, какого не испытывала никогда.
Единственная мысль, которая ее занимала: а что станет с Клодетт?
– Вам повезло, если бы вы не пришли по рекомендации моего старинного друга, вам бы пришлось ждать полгода. Да и то в случае, если бы вы были в состоянии заплатить. Однако вы не в состоянии, мадам. Но!
Он поднял вверх сухой палец.
– Операция одного из моих пациентов отменяется, так что я могу взять вас на его место послезавтра.
– Отменяется? – переспросила, мало что соображая, Лиза. – Почему отменяется?
Профессор, кашлянув, ответил:
– Потому что он умер. Правда, не от своего онкологического заболевания, а от сердечного приступа, во сне. Благая смерть! Так что я, если желаете, прооперирую вас! Вы согласны, мадам?
Лиза, которая дрожала всем телом, выдавила из себя:
– Да, месье!
* * *
Тем же вечером она собрала семейный совет. Ее семьей давно стали две сестры Сергея Апполинарьевича, которые переселились в ее квартиру с мастерской, так как за свою не могли платить, и усердно работали, забыв свои прежние барские замашки, на мануфактуре по производству открыток. Теперь, правда, патриотические уже не пользовались спросом, вместо этого большие деньги давали за открытки особого рода, в стиле ню. И прежние болезненные и пугливые кисейные барышни уже безо всяких сантиментов штамповали сотнями и тысячами изображения голых девиц и кое-чего похлеще.
Платили за это и правда хорошо.
Кратко объяснив им ситуацию, Лиза велела прекратить хлюпать носом и произнесла:
– Если со мной что-то случится, то Клодетт останется на вашем попечении!
– Но что будет с нами? Как мы без тебя…
Лиза отрезала:
– Вы отлично справляетесь. Не забывайте идти в ногу со временем и давать на лапу заместителю префекта полиции нашего округа. Разнообразьте ассортимент, адреса подпольных фотографов вот в этой черной папке…
Она положила ее на стол, и когда дамы заголосили, Лиза, чувствуя, что и сама вот-вот расплачется, поднялась:
– И Клодетт ничего не говорите…
Но та поняла: с Лизой что-то не так. Придя в комнату к дочери, где та прилежно делала уроки, Лиза какое-то время наблюдала за ней, а потом перевела взор на светлый прямоугольник на стене: там когда-то висела «Мона Лиза».
– Мамочка, почему ты плачешь? – раздался вдруг голос дочери, и Лиза вдруг поняла, что по ее щекам катятся слезы.
– Знаешь, дочка, я очень люблю тебя. И очень тобой горжусь!
– Мамочка, не плачь! Да, я знаю, моя последняя оценка по математике плохая, но я обещаю тебе, что подтянусь…
Поцеловав дочку, Лиза, привлекая ее к себе, сказала:
– Ты ведь помнишь, что здесь раньше висела «улыбающаяся тетя»?
Она указала на светлый прямоугольник, и Клодетт воскликнула:
– Копия «Моны Лизы»! Она у нас в учебнике, мамочка! Ее Леонардо да Винчи нарисовал, а также ее похищали, но потом нашли…
Если бы Клодетт только знала!
– Так вот, хочешь, я расскажу тебе сказку про «улыбающуюся тетю»? Только ты слушай, хорошо все запоминай и никому, поняла, никому и никогда о том, что я тебе скажу, не говори…
Да, Клодетт должна быть в курсе, где сейчас подлинник «Моны Лизы». Клодетт – и более никто!
Лиза начала:
– Жила в одном далеком королевстве или, быть может, республике девочка Лиза. Со своим отцом, большим ученым, она приехала туда из далекой сказочной страны на Севере. И умела эта девочка Лиза рисовать, но не было у нее таланта. Кроме, разве что, одного: хорошо копировать то, что другие уже создали до нее…
* * *
…Когда она уже лежала на операционном столе и перед ней возникло лицо профессора, затянутое повязкой, Лиза вдруг ощутила, что все страхи разом отступили.
Кто сказал, что она умрет? Она – в лучших руках самого крупного в Париже специалиста, она будет бороться и справится с болезнью.
Потому что у нее есть для чего жить: ради Клодетт!
– Мадам, – послышался голос профессора, и Лиза увидела, что к ее лицу подносят черный резиновый раструб. – Сейчас дадут наркоз, и вам надо только глубоко вдохнуть и начать считать в обратном порядке от десяти. Вы поняли?
Лиза кивнула, и раструб накрыл ее лицо. Она ощутила сладковатый запах наркоза, сразу же вызвавшего вязкость мыслей.
– Я вам помогу. Десять…
Девять, восемь… Лизе вдруг привиделся лик «Моны Лизы» – и улыбка самой загадочной дамы на всем белом свете с каждым мгновением становилась все шире и шире, как будто та хотела что-то сказать…
– Семь…
Лиза
– Так со Степой точно все в порядке? – воскликнула в который раз Лиза, не давая мадам Барбаре, только что вернувшейся из больничного комплекса «Питье-Сальпетриер», довести свой рассказ до конца.
Та, не выдержав, в сердцах заявила:
– Что же, вы думаете, милая моя, я вас обманываю?
Пристыженная, Лиза пробормотала извинения, а мадам Барбара, явно поостыв, заметила:
– Понимаю ваше нетерпение, но вас, как вы сами соизволили узнать, ищут. И вряд ли вам имеет смысл появляться сейчас на улице и тем более в клинике.
Лиза, которая места себе не находила от тревоги, знала, что мадам права. Но, черт побери, ее фотографию не только растиражировали газеты, показывали по телевидению и запустили в Интернет, заявляя, что это она, Лиза Митюхина, убила месье Клода, ее этим самым лишили возможности навестить Степу!
– Мне тоже надо было соблюдать предельную осторожность, чтобы не вызвать подозрений, задавая вопросы о жертве покушения, которая находится под полицейской охраной. Но по своим каналам мне удалось выяснить, что ему было сделано две операции: одна внеплановая, когда его только доставили, и одна плановая, сегодня утром. Состояние тяжелое, но стабильное. Он находится в коме…
– В коме? – ужаснулась Лиза, а Барбара, закуривая на кухне, сказала:
– Милая моя, вы элементарно
