…Первый нарратский князь был великим воином, не было подобных ему среди властителей. Он одержал множество славных побед, и покорил обширные земли. И когда пришло ему время подумать о наследнике, он сказал так: «Я возьму себе в жены деву, чья красота будет равна моей доблести». Много достойных рыцарей предлагали князю в жены своих дочерей, но не нравилась ему ни одна. У той глаза серые, а он желал невесту с голубыми очами, другая всем хороша, да ростом его превосходит, третья прекрасней ангела – да волосы черные, а не золотые. И вот однажды на охоте он увидел деву, которую искал так долго и безуспешно. Она ехала по берегу озера на белом коне с витым рогом во лбу, волосы ее блестели, как золото, и спускались ниже седла. «Постой!» – крикнул князь, но дева испугалась и поскакала прочь. Единорог летел быстрее ветра, а княжеский конь был горяч и вынослив, и к вечеру пал ее скакун без дыхания. И сказал князь деве, плачущей над телом единорога: «Прости меня, что я лишил тебя такого прекрасного коня. Взамен предлагаю тебе свою руку и сердце». Но сказала дева: «Я не могу стать твоей женой, назавтра у меня назначена свадьба». И ответил ей князь: «Три года я искал такую, как ты, и нашел. Забудь о своем женихе, тебе суждено стать княгиней Наррата». Он бросил деву поперек седла, и как ни плакала она и ни молила о пощаде, привез в свой замок. И опоил ее зельем, чтобы она не могла говорить и была покорной, и сыграл пышную свадьбу, на которой невеста молчала и была бледнее молока. Но все, кто видел ее, признали: не было на свете девы прекраснее. Через год его жена родила близнецов с золотыми волосами, мальчика и девочку, и умерла.
Князь любил своих детей больше жизни, особенно дочку, которая напоминала ему умершую жену. Возвращаясь из походов, он дарил ей тончайшие ткани и драгоценные ожерелья, а когда ей исполнилось шестнадцать, сказал: «Я нашел для тебя супруга, достойного твоей красоты. Король Салема, великой страны, просит твоей руки». Но девушка ответила: «Я не хочу быть женой старого короля Салема. Я люблю второго сына графа Раттена и уже тайно обручена с ним». И сказал князь с улыбкой: «Разве садовник спрашивает розу, когда пересаживает ее на лучшее место? Как может юная дева знать, что для нее во благо?» Ничего не ответила княжна, но наутро ее не нашли в замке. По всей округе искали ее и воины, и челядь, и сам князь, обезумевший от горя, но даже следов ее никто не видел. И подумал князь: не разбойники ли похитили его дочь, и поехал с дружиною в горы биться с разбойниками.
Вдруг началась ужасная гроза, княжеский конь испугался молнии и понесся неведомо куда, и упал с высокого обрыва. Когда князь очнулся, то увидел, что лежит в нищей хижине, и старая женщина накладывает снадобья на его раны. Заметив, что князь открыл глаза, она спросила его: «Что ты делал в горах в такую страшную грозу?» И почувствовал князь, что не может ни словом солгать этой женщине, и сказал: «Я искал свою дочь, она убежала из дома и теперь я не знаю, жива ли она». – «А почему твоя дочь убежала из дома?» – спросила старуха. «Потому, что я не позволил ей выйти замуж за человека, чье положение слишком низко. Я нашел ей супруга, достойного нашего рода: король из Салема попросил ее руки. Разве не властен отец над детьми своими? А дочь моя отвергла короля, и убежала, и я боюсь, что ее нет на этом свете». Тогда сказала старая женщина: «Плохо поступил ты, князь Нарратский, что неволил дочь свою пойти против сердца ее. Родители дают тело своему ребенку, а душа приходит с небес, и никто не властен над нею. Что ты готов отдать, чтобы дочь твоя вернулась живая?» «Все отдам, до полкняжества», – вскричал князь. «Оставь княжество себе, но обещай, что выдашь дочь за того, кто ей по сердцу». «Выдам хоть за свинаря, лишь бы вернулась», – ответил князь и заплакал. И тогда старая женщина сказала ему: «Завтра раны твои заживут, и ты сможешь вернуться в свой замок, но запомни – если не выполнишь обещания, рана под сердцем раскроется, и ты умрешь».
Наутро проснулся князь, и видит – лежит он возле старого дуба, рядом конь его пасется, а от ран ни следа не осталось. Решил он, что и гроза, и старуха во сне ему привиделись. А на третий день княжну привезли, нашли ее в глухом лесу по пути в графство Раттен. Князь чуть не умер от радости, устроил пышное празднество, а когда пир закончился, сказал дочери: «Если боги захотели вернуть мою белую голубку в гнездо, больше не дам ей улететь. Будешь сидеть в высокой башне до самой свадьбы с королем Салемским». Заплакала княжна и взмолилась отцу: «Лучше убей меня, но не отдавай за немилого!» И сказал ей князь: «Все девушки так говорят перед свадьбой, а потом рожают детей и бывают счастливы». Позабыл он, что его собственная жена умерла от горя. После этих слов раскрылась рана у него на груди, и истек он кровью.
Похоронили князя на берегу озера, там, где он когда-то встретил прекрасную деву верхом на единороге. И когда опускали его в землю, прилетели пять птиц, одна за другой – орел, цапля, ворон, лебедь и сова. Сведущие люди истолковали это знамение так: орел означает отвагу, цапля – красоту, ворон – смерть, лебедь – любовь, а сова – мудрость. И да будут отныне эти слова девизом рода князей Наррата: «Отваги с красотой союз не вечен, его разрушит смерть. Любовь и мудрость – вечны», и прорекли, что не прервется род нарратский до тех пор, пока потомки будут следовать своему девизу.
Когда кончились дни траура, сыграли свадьбу княжны со вторым сыном графа Раттена. Говорят, что император Гилат происходил от потомков этого рода. А брат ее, взойдя на княжеский престол, женился на дочери герцога Каверли, с которой он познакомился на свадьбе своей сестры и полюбил ее всем сердцем.
– Видишь, Айра, прервался род нарратских князей, значит, сказка это была, хотя и записана на первом листе их летописи. А может, и не совсем сказка – нарратцы все светловолосые, и близнецы у них часто рождались. Но что точно – был у них нерушимый обычай: прежде, чем дочку замуж выдавать, ее согласия спрашивали. Скажет «нет» – значит, не играли свадьбу.
А у мамы все было наоборот, – подумала Тайра – сначала с любимым жила, потом за ненавистного насильно выдали. Может, и я свое счастье потеряла, и не будет его у меня никогда… И спросила свое сердце – был ли Марис ее суженым? Сердце долго молчало, а потом ответило: «Он тебе названный брат».
Глава 14. Ведьмина подружка
Тайре плохо спалось при полной луне. Даже зимой, когда небо не было затянуто сплошным серым покровом, она закутывалась потеплее и долго смотрела с крыльца, как во мраке то одна, то другая снежная вершина начинает светиться призрачным синеватым светом, а над ними летит круглый лик в водовороте клубящихся облаков. Пока палец к середке не приставишь – ни за что не поверишь, что луна на месте стоит. Возвращалась замерзшая, садилась к огню отогреться и до утра читала книгу с балладами. А уж летом… Джан недоволен был, говорил, что надо солнцу, а не луне радоваться, если хочешь счастья. Но не запрещал – что поделаешь, если дочка в мать пошла.
Вот и сейчас ночные птицы ей спать не дали. Как тут заснешь, когда на каждом дереве свой певец заливается? Шмеля свистнула, вышла потихоньку – а за дверью живой оркестр как на свадьбе наяривает. Соловьи бубенчиками звенят да щелкают, дрозды вторят нежной флейтой, вскрикивает сова. Старушечий хор лягушек то громогласно вступит в ночной концерт, то затихнет, уступая черед птичьим солистам. И так складно – то один поет, то двое перекликаются, то все вместе грянут… А на небе звезды в такт мерцают.
