мужчинами.
Но не с Беном. Больше нет. Ее доверие было одной из самых больших его побед.
Он заставил себя ослабить объятия.
— Пока ты играешь с веревками, как насчет того, чтобы я приготовил ужин?
— На самом деле я замариновала курицу, — она улыбнулась, и он увидел, что его Домина вернулась. — Я готовлю, а ты будешь все убирать.
Не так уж плохо. Она готовила гораздо лучше, чем он.
— Да, Мэм.
В гостиной он внимательно оглядел бело-голубой декор. Ему подумалось, что африканские фиалки будут отлично смотреться здесь.
***
Пару часов спустя Анна вышла на веранду. Бен убирался на кухне. Он притворился, что терпеть не может мыть кастрюли, и что-то проворчал. К несчастью для него, она знала, что он просто разыгрывает спектакль. На самом деле там не было ничего сложного. В отличие от него, она мыла посуду во время готовки.
Он же, наоборот, после себя оставлял на кухне полный беспорядок.
Анна улыбнулась. Она действительно находила удовольствие в том, чтобы создавать порядок из хаоса. Уборка вообще ее не напрягала… хотя она не спешила делиться этой информацией со своими рабами.
Анна пробежала пальцами по саксофону. Сумеречное умиротворение омыло ее разум. Заходящее солнце желтой линией сияло на горизонте. Похожие на миниатюрные ракеты, черные водорезы носились прямо над позолоченным солнцем прибоем.
Приближалось время прилива, и волны с шумом набегали на песчаный пляж.
Она подняла саксофон, смочила мундштук и сыграла произвольный набор нот. Прижавшись бедром к перилам, она мысленно перебрала мелодии и обнаружила, что играет «Когда проходит время». Подобно мягкому дождю, песня лилась и растворялась в этом вечере. Медленная мелодия, но не грустная. Это напомнило ей, что основы этой жизни — жить, любить и умирать — оставались неизменными из поколения в поколение.
И что жизнь может меняться к лучшему.
Она менялась, как и ее мир. Или, может быть, ей следует называть это ростом, а не изменением.
Когда мелодия перешла в припев, она услышала, как Бен что-то сказал Бронксу на кухне. Собака заскулила в ответ, и раздался громкий мужской смех.
Он был замечательным парнем. И так позаботился о ней сегодня вечером. Не давил на нее, но не замолчал, пока не высказал свою точку зрения.
Иногда его внутренняя сила приводила ее в замешательство. Все ее рабы хотели ей подчинятся, чтобы она контролировала каждый их шаг. Но Бен не нуждался в ее руководстве.
В то же время он не сломается, если она проявит какую-нибудь слабость. Поэтому она могла расслабиться рядом с ним.
Но его упорная потребность быть крутым — не показывать ни единой слабости — была проблемой. Она должна была заметить, что на него время от времени накатывают воспоминания. Но сейчас она знала об этом и могла подвести его к рассказу о прошлом. Она побалует его, побудет рядом, и в итоге он уснет. Он говорил, что ему лучше спится в ее доме. Вместе с ней.
Ему нравилось быть с ней. Осознание этого было… потрясающим. И переполняло ее эмоциями.
Она чувствовала то же, что и он, и даже больше. Он наполнил ее жизнь. Согрел ее.
Она закончила песню и начала другую. Ту, что набирала силу в ее душе всю последнюю неделю. В ней были понимание, беспокойство, трепет. «Когда я влюбляюсь». Музыка лилась рекой, а боль ее души сливалась с нотами.
Она хотела убежать. Прогнать его. И не могла.
Бен, я люблю тебя.
Это знание было ужасающим и прекрасным. Еще некоторое время она будет наслаждаться этим подарком, а потом поделится им.
Свет лился на настил. Бен стоял рядом, занимая весь дверной проем — так же, как и все ее сердце.
— Я слушал, как ты играешь.
Его золотисто-карие глаза встретились с ее взглядом. Он медленно улыбнулся.
— Госпожа, Вы позволите своему сабмиссиву затащить Вас в постель?
Глава 17
Следующим днем Анна, пройдя через сад Зета и Джессики, легко взбежала по ступенькам на третий этаж и постучала в дверь.
В ответ раздался голос Джессики:
— Открыто. Входите.
Неужели дверь не заперта?
Так оно и было. Нахмурившись, Анна прошла через кухню, бросила папку на обеденный стол и вошла в гостиную.
Недавно Зет сделал здесь ремонт. Декор остался по-прежнему традиционным: разумеется, высокие потолки, арочные окна, люстра из бронзы и вытравленного стекла. Стены цвета капучино, украшенные белой лепниной и отделкой в виде короны, создавали уютную и интимную обстановку. Ковролин заменили на восточный ковер, раскатанный по натертому до блеска паркете.
Джессика кормила Софию грудью на темном кожаном диване с замшевыми подушками. Рядом, на кресле из того же гарнитура, сидела Габи.
— Джессика… — Анна уставилась на миниатюрную блондинку. — Ты, может, и живешь в глуши, но тебе действительно стоит запирать двери.
Габи фыркнула.
— Я сказала то же самое. Но мы знали, что это была ты. Видели, как ты открыла ворота в сад, и Джессика дистанционно отперла дверь, — она указала на маленький монитор на крайнем столике.
Анна взглянула на него.
— Это что-то новое?
— Приезжал друг Зета из Сан-Франциско, — Джессика поморщилась, глядя на устройство. — Саймон не только задал жару Зету за отсутствие системы безопасности здесь, в жилой части, но и прислал одного из своих сотрудников установить ее. Он сказал, что это подарок на рождение ребенка.
— Фух, — Анна опустилась на стул. — Ну, вот, ты только что лишила меня удовольствия тебя поругать.
— Оу. Бедная Госпожа, — протянула Габи.
— Твое счастье, что я бью только мужчин, за редким исключением, — мягко сказала Анна. Но не похоже, что саба забеспокоилась. Анна покачала головой. Вот она — обратная сторона дружбы с сабмиссивами.
Если бы у нее был выбор, она бы каждый день виделась с друзьями.
Джессика продолжала хмуро смотреть на монитор. Анна спросила:
— Почему ты недовольна новой системой безопасности?
— О, я рада, что теперь София в большей безопасности, но все эти сигналы и кнопки меня нервируют. Я должна помнить о том, что необходимо выключить сигнализацию, прежде чем открыть дверь, и включить ее, когда ухожу, и бла — бла — бла, — Джессика закатила глаза. — Зет хотел установить ее еще раньше — когда я к нему переехала. Но я сказала, что съеду обратно, если он это сделает. Но теперь у нас есть София, и он настоял.
— Конечно же, настоял. — Никто не был более заботливым, чем Зет. — На самом деле я хочу установить такую же у себя дома. Я живу в глуши в окружении своей семьи. Это создает иллюзию ложной
