себе осколок».
Вампир молчит. Некромант подходит к нему и продолжает терзать словами:
«Ты не мощный. Тебя продали мне лишь потому, что ты мешался под ногами своими принципами и устоями. Ты даже не в силах был защитить то, что я тебе даровала!»
«Я верну то, что потерял, – сухо отвечает вампир. – Я обещаю».
«Ты мне больше не нужен. Я пощажу тебя и не убью. Но если ты появишься на моем пути – поверь, от твоей шкуры не останется и пепла, ибо…»
Я резко прекращаю держать руки у виска Дариуса. Мы вместе падаем на землю. Я дрожу от импульсов, которые до сих пор переливаются прозрачными волнами по моим рукам.
Дариус быстро приходит в себя и бросает испуганный взгляд на меня.
– Прости, – шепчу ему, стараясь унять дрожь в руках. Дариус, ничего не говоря, прижимает меня крепко к себе, целуя в макушку.
– Все хорошо, – говорит он, убаюкивая меня. – Я рядом…
– Прости… Я… Я…
– Ты это не специально, – заканчивает за меня фразу вампир. – Я не держу на тебя зла…
Язык не поворачивается что-то ответить ему. Но Дариус понимает все без слов. От его объятий становится на душе спокойней. Бездонный омут воспоминаний не так страшен, как рассказывали. Я еще раз прокручиваю то, что отыскала в голове вампира.
– Я лишь…
– Я все чувствовал, – говорит тот. – Ты прекрасно понимаешь, что тебе бы не удалось разрушить мой барьер. Меня тренировали болью… Я знал, что такое может произойти… Поэтому пустил тебя…
– Я не хотела… мной двигала какая-то ненависть, – вцепившись в руку вампира, стараюсь успокоить свои нервы.
– Все хорошо, – утешал меня Дариус. Клинки тем временем стояли на страже и молчали. По-видимому, их также коснулись эти воспоминания, в которых они увидели прежнюю хозяйку.
– Расскажи мне, почему ты считаешь, что на тебя открыли охоту?
– Из-за дрегов, сегодня я поняла, что Лилит заинтересована в них. Она расспрашивала Хола Гибби о них, обо мне.
– Ты думаешь, он предатель?
– Да, – твердо заявляю Дариусу. – Он рассказал ей все, но я не расслышала, что он хочет получить взамен.
– Могущество, – разом отвечает Дариус. – Богатство или место под солнцем.
– Недавно мадам Марфель сказала, что за мной установлена слежка. Я хотела просто послушать сплетни, быть может, разузнать что-то о сопротивлении… Но узнала совершенно о другом…
– Ты ей доверяешь?
– Да, – шепот сорвался с моих губ. Дариус прижал меня еще сильней к себе, а после сказал:
– Пойдем в теплое место, ты вся дрожишь…
– Нет… – отрицательно мотаю головой. Смотрю на руку, где местами прожгла рукав. Дариус выгибает бровь и тихо шепчет:
– Это ты сама сделала? – и кивает в сторону разорванного рукава.
– Метка, – выдыхаю я. Моих сил хватит лишь на то, чтобы дойти до кровати. Дариус помогает подняться и говорит:
– Я тебя провожу…
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Я сама…
– Аврора, прекрати капризничать! – сетует клыкастый, крепче обхватывая меня за талию. – Ты на ногах не держишься!
– Я сам отведу ее.
Медовый баритон Раума заставляет меня встрепенуться. Демон стоял перед нами, расправив плечи.
– Ты откуда появился?
– В отличие от некоторых, – ровным голосом начал Раум, – я сопровождал ее весь бал. А кто-то забавлялся в кустах.
Вампир насупился. Понимаю, что ему неприятны такие упреки, он еще сильней обнял меня за талию.
– Уйди с дороги, – цедит сквозь зубы клыкастый. Но Рауму все равно. Он не пропускает нас дальше.
– Занимайся тем, чем хочешь. Но не смей впутывать в свои дела Аврору.
– Ты в няньки заделался, что ли?
– Отпусти ее, – холодно произносит Раум.
– Слышь, двуликий, – со свирепостью произносит Дариус и убирает руку с талии. – С каких это пор ты такой важный?
– Я по-хорошему говорю, – настаивает Раум. – Иди своей дорогой.
– А вы меня вообще-то спросили? – прерываю их спор своим тонким голосом. – Вы спросили меня, чего хочу я?
Оба повернулись ко мне. Вампир опускает руки и поджимает губы, будто бы стыдится. Раум опускает взгляд под ноги, шаркая лакированным ботинком.
– Быть может, я вообще сейчас не хочу вас видеть! Вы об этом подумали? – реву так, словно меня режут ножом. Мне больно оттого, что они возомнили себя теми, кто будет решать за меня, что делать. Контролировать мою жизнь и учить тому, кто друг, а кто враг. – У каждого из вас есть свои планы насчет меня и клинков. Разве нет?
В ответ тишина. Ощущаю, как тяготит омут проблем, постепенно засасывает меня. Почему они молчат? Дариус хочет что-то сказать, но его перебивает Раум:
– Мы просто волнуемся за тебя…
– Да на кой я вам сдалась обоим? – ору во весь голос. – Если бы я вас не встретила, то ничего бы не было!
– Было бы только хуже, – сухо подмечает Дариус.
– Тебе-то откуда это знать?
– Дариус говорит правду, – вмешивается Раум. – Если бы ты…
– Если бы мы не познакомились тогда, то исход мог стать другим… – подхватывает Дариус.
– Вы что, в сговоре?
– Аврора, – Раум вытаскивает руку из кармана и тянет ее ко мне. Но я делаю шаг назад, смотря на него с опаской. – Мы все влипли в то, во что не стоило влипать. И сколько это продлится – никто не знает… Нам лучше действовать сообща.
Я понимаю, что Раум старается меня успокоить. Кидаю взгляд на Дариуса, в глазах которого ищу ответа.
– Я просто спокойно существовала в этом мире… Выживала как могла, и мечтала найти отца. А теперь… Я мечтаю об одном: проснуться и открыть глаза. Я. Хочу. Жить.
Раум поджимает губы и подходит ко мне ближе. Из моих глаз хлынули слезы. Он подзывает меня к себе, и я утыкаюсь носом в его грудь. Это сложно – нести на себе всю ношу. Идти всегда вперед с поднятой головой, если твою спину протыкают острые лезвия ножей. Сложно оставаться собой, когда вокруг столько предательства и лжи. Сложно не потерять человечность, когда внутри ощущаешь себя чудовищем.
Раум крепко обнимал меня, пока я проливала крокодильи слезы. Мое сердце обливалось кровью, отчего становилось трудно дышать. Из меня будто бы выдирали часть души, которая умерла в тот момент, когда меня предали. С каждым новым глотком воздуха из меня вырывалось глухое эхо истерики, которую уже ничем не унять. Твердое плечо Раума успокаивает, а его аромат дает новую надежду. Чувствую, как рука Дариуса опускается на мое плечо, слегка его сжимая. Сейчас я не хочу думать о том, какие намерения у вампира и демона. Я хочу почувствовать себя слабой, хоть на какую-то секунду. Снять с себя все обязанности и выплакаться в чью-то жилетку. Ведь я тоже
