и я задаюсь вопросом, достаточно ли прочны перекладины, чтобы удержать всех нас. Мысль, которая побуждает меня спускаться быстрее.
Я достигаю конца шахты, где болтаются мои ноги, напоминая мне о том, как раньше эти существа набрасывались на меня. Я отпускаю перекладину и падаю на землю внизу, приземляясь на ноги.
Кадмус приземляется за мной, за ним следует Валдис, который отпускает собаку, прежде чем та упадет на землю. Как только все выходят, я вкладываю свою руку в руку Валдиса, готовая убраться отсюда ко всем чертям.
От рычания сзади у меня в животе скручиваются узлы, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть собаку, сгорбившуюся в противоположном направлении, как будто там, в тени, что-то скрывается.
Мое нетерпение по поводу этого побега достигло максимума, и я качаю головой, отказываясь позволить еще одному препятствию встать на пути.
— Живее!
Мы всей группой мчимся по туннелям обратно к люку. Огонь горит в моих легких, когда я приближаюсь к финишной черте, свобода так близко, что я практически могу дотронуться до нее. Направив свой фонарик, я замечаю Риса и Джеда впереди нас. Двух других нигде нет.
Нахмурившись, я замедляю шаг, сосредотачивая свое внимание за ними, там, где по другую сторону ворот собралась группа мутантов.
Джед отступает от Риса, вызывая мое замешательство. Пожилой мужчина подпрыгивает в воздух за чем-то над ним, промахиваясь один раз. Он прыгает снова, и с потолка падают вторые врата.
Рис разворачивается, когда опускается металлический барьер, и он едва не попадает в Альфу, когда тот ударяется о бетонный пол.
Мы стоим отдельно от Джеда, который надежно заключен в клетку, изолированный от нас с одной стороны, и от мутаций с другой. Луч света сверху падает на него, и он улыбается нам в ответ.
Он подносит портативную рацию ко рту.
— Она у меня. Образцы защищены. Ответа не последовало, как будто обновление было ожидаемым.
Он предал нас. Всех нас.
— Какого хрена вы, по-вашему, делаете? Рис хватается за решетку, когда мы все приближаемся сзади.
— Какого хрена вы наделали?
— Мне очень жаль. Но если вы думаете, что я собираюсь стоять в стороне и позволить кучке дикарей украсть дело моей жизни, вы ошибаетесь. Десятилетиями я ждал возможности получить эти образцы. Чтобы снова сделать себе имя. Ни за что на свете я не собираюсь передавать это таким, как вы. Он поднимает свой рюкзак с земли и достает изнутри небольшой футляр, держа его в руке.
— Это позволит мне вернуться в Шолен к роскоши. И к уважению, в котором мне было отказано.
— Ты гребаный придурок! Кадмус хлопает руками по клетке, и я уверен, что если бы был способ проникнуть внутрь, каждый Альфа разорвал бы этого засранца на части, точно так же, как мутанты.
— Я бы пожелал тебе хорошей жизни, но, боюсь, твоей пришел конец. Он засовывает футляр обратно в рюкзак и перекидывает его через плечо. В тот момент, когда он разворачивается, хватаясь за перекладину над собой, какой-то предмет пролетает сквозь прутья клетки и вонзается в его открытый бок. Выражение шока окрашивает его лицо, когда он отшатывается назад, уставившись на рукоять торчащего из него клинка.
Я оборачиваюсь и вижу, как Титус щелкает пальцами в поисках клинка Кадмуса.
Он бросает второй нож, и тот вонзается мужчине в живот, отбрасывая его назад.
В прутья клетки позади него.
Искалеченные руки тянутся, впиваясь пальцами в его плоть, и его рев эхом разносится по туннелю. Снизу его ногу дергают назад, в маленькую щель под клеткой, и, широко раскрыв глаза, он кричит.
Я морщусь от неестественного изгиба его ноги, прикрывая рот рукой, чтобы сдержать тошноту, поднимающуюся внутри меня.
Джед падает на колени и тянется к стае одной рукой, в то время как мутанты держат другую. Кончики его пальцев исчезают внутри, и когда он вытаскивает пузырек с таблетками, его руку просовывают сквозь решетку, треск и раскалывание кости заставляют меня зажать уши руками. Пузырек с таблетками выпадает из пределов досягаемости, в то время как его тело дергают назад, снова прижимая к решетке. Одна рука оторвана. Ладонь пробивает его грудную клетку, окровавленная, с загнутыми когтями. Я отворачиваюсь от запекшейся крови, пока крики не стихают, а Джед безвольно свисает с клетки, уже наполовину съеденный.
Рядом с нами собака стоит, сгорбившись, и снова рычит в противоположном направлении.
ГЛАВА 30
РЕН
Я приставляю лезвие, которое прихватила из папиного дома, к горлу Грегора, стискивая зубы, чтобы удержаться от того, чтобы перерезать ему трахею.
— Я… клянусь тебе, Рен. Я не имею к этому никакого отношения. Он тоже предал меня.
— И я должна тебе верить? Они там умрут! Мои глаза наполняются слезами, которые я сморгиваю из-за ярости, бурлящей в моей крови.
— Ты скажешь мне, как я могу их вытащить. И ты скажешь мне сейчас, или я с удовольствием посмотрю, как ты зальешь кровью весь этот стол.
— Единственный способ, которым они открывают эти ворота, — это если они могут каким-то образом дотянуться до этого рычага. Не имеет значения, насколько они сильны, этот рычаг — единственное, что двигает ворота вверх и вниз.
Держа нож у его горла, я нажимаю кнопку на клавиатуре.
— Шестой! Ты меня слышишь?
— Привет, маленькая птичка. Его голос мрачный, побежденный. Звук, который разрывает мое сердце, вызывая еще больше слез на моих глазах.
— Вы должны найти способ нажать на тот рычаг с другой стороны. Это единственный способ открыть эти ворота.
— Это вне досягаемости, Рен.
— Ты должен что-нибудь обмотать вокруг него. Может быть, одну из лямок на твоих рюкзаках?
— Ремешок недостаточно длинный. Он не достанет.
— Тогда сделай это достаточно длинным! Свяжи все гребаные ремни вместе, если понадобится, Шесть. Но не смей сдаваться. Не сейчас. Следует пауза, мое тело сотрясается от адреналина, когда я мысленно отталкиваю образы тех безликих Рейтеров, которые находят их, совсем как в моих кошмарах.
— Я не сдаюсь. Он поднимает свой рюкзак, и я вижу, как он отрывает обе стороны, где пришит ремень, оставляя примерно двенадцать дюймов ткани.
— Оторвите свои ремни. Мы собираемся связать их вместе.
Они сбрасывают с плеч свои рюкзаки и отрывают ремни, как по инструкции, передавая их Шестому, который связывает их вместе в одну длинную нить и на конце образует лассо.
Продев длинную веревку через прутья клетки, Шесть готовит лассо, позволяя ему свободно болтаться у него в пальцах.
Я отпускаю Грегора, держа свой клинок направленным на него, и сажусь перед компьютером.
— Ты помнишь, как я учила тебя пользоваться рогаткой? Сквозь слезы я посмеиваюсь при воспоминании о том дне, наблюдая, как он заводит камень и поражает каждую цель так, как будто делал это сотни раз до этого.
— Я помню.
— Давайте посмотрим на сколько.
Просунув руки сквозь прутья, он раскачивает лассо взад-вперед, создавая небольшой
