Больше всех сомневались Плосконосый и Булочка. Они выросли здесь, они привыкли смотреть на бриттов, как на бродячих псов: то ли подожмут хвост и удерут, то ли взбесятся и укусят. Они помнили былые стычки с дикими бриттами, хоть и не воочию, а лишь по рассказам. Их семьи жили и богатели с помощью бриттов. Но Альрик сказал, что нас вряд ли заставят сражаться с нордами: все же мы мелковаты, да и нет пользы в вырезании отдельных бондов, и тогда они согласились.
Так что Альрик принял предложение Фарлея.
Глава 4
— Начну я с самого начала, чтобы было понятнее. До прихода нордов на Бриттланде было семь королевств. На севере Норсторван, отделенное рекой Сторван от самого крупного и богатого королевства Ландамэри. Сторборг как раз был главным городом Ландамэри. На востоке — Осторхорн. Рядом Осторбрет. На западе Вестурбрет. На юге Судурбрет. Между Осторбрет и Судурбрет лежало небольшое королевство Кент.
Конунги этих стран то враждовали, то мирились, выдавали дочерей замуж за соседей, строили козни, приходили набегами на граничные селения. Ярлы, находящиеся под рукой конунгов, делали то же самое. Благодать, которую мы называли поцелуем Домну, по вашему Бездны, получали не все, а только те, кто поклонялись Домну. А если кто хотел следовать за Дану, нашей пресветлой богиней, тот не обагрял рук кровью. В деревнях обычно выбирали одного человека, сироту или приблудыша, который резал скот, и на него ложилась участь следовать за Домну. Ярлы и воины относились к поцелуям Домну иначе. Они говорили: «Во имя Дану иду за Домну», то есть во имя света и добра я совершаю зло. Твари, которых мы называли фоморы, считались также потомками Домну.
Норды пришли к нам сначала как торговцы, привозили шкуры невиданных тварей, меда, воск, орехи, из южных земель — ткани, вино, серебро, украшения. Так как по вашей вере иметь много поцелуев Домну — не грех, а гордость, то ваши воины были сильнее. Наши ярлы и конунги для войн между собой стали нанимать нордов. Если какой ярл сумел окружить себя охраной из нордов, то считалось такой же роскошью, как спать на шелках или есть из золота.
И когда до конунгов дошла весть, что норды напали на Норсторван и начали захватывать его селения, никто даже не забеспокоился. Конунг Норсторвана чаще других тревожил чужие границы, так как его земля хуже прочих родила урожай, а воины были сильнее, так как с севера его тревожили малехи, дикие племена, жившие без городов и ярлов. Даже когда весь Норсторван перешел под власть нордов, прочие конунги только обрадовались. Норды отбросили малехов еще дальше на север, яростно вгрызлись в землю, растили зерно, пасли скот. Из Норсторвана торговцы еще активнее забегали по всему Бриттланду, а наемники-норды стали дешевле. В Кенте, Судурбрете и Осторхорне половина всех конунговых войск состояла из нордов. Только Ландамэри держалась в сторонке.
А потом целые толпы нордов двинулись из Норсторвана на другие королевства. На Ландамэри — по суше, на остальные страны — по морю. Кент, Судурбрет, Осторхорн пали в тот же год. Вестурбрет держался долго, просил помощи у Ландамэри, но и его подмяли спустя три года. А еще через пять лет конунг Ландамэри сбежал из окруженного нордами Сторборга и скрылся на болотах. Норды поискали его, поискали и бросили, лишь перекрыли все реки. Не раз потом появлялись слухи, что конунг Ландамэри, получив помощь от Дану или Домну, вновь поднимает бриттов, чтобы вышвырнуть завоевателей с бриттской земли. И каждый раз оказывалось, что это какой-то уцелевший ярл или вовсе обычный воин.
Даже сейчас среди простого народа ходят легенды о конунге на болотах, который ждет особого знака от богини. И когда день придет, он выведет огромное войско и сметет нордов в единый миг.
В первые года нападения на нордов происходили постоянно и повсюду. Много ярлов и опытных воинов уцелели, скрылись в лесах. Они грабили деревни, не глядя, бритты там живут или норды, нападали на торговцев, если те шли не водой, вырезали всех нордов, что видели. Но у нордов все, кто прожил больше тринадцати-четырнадцати зим, рунные, и получить руну в бою — доблесть, а умереть в бою — почесть! У моего народа даже один поцелуй Домну был не у каждого. Крестьянам было безразлично на кого работать: на своего ярла или на норда.
Не сразу, но сложился обычай: каждого рунного бритта — убить, безрунного — сделать рабом.
Но бритты все еще не сдались. В лесах росли новые воины, которым передавали мастерство и старое оружие старики-бритты, еще помнившие былую жизнь. Три года назад предводитель свободных бриттов, которых вы называете дикими, решил враз очистить землю от нордов, и во всех селениях случились нападения. Он думал, что безрунные крестьяне тоже поднимут серпы и топоры на хозяев и помогут свободным, вот только он многое пропустил за время сидения в лесах.
Пока он строил планы и точил мечи, в Бриттланд пришла новая вера, вера в бога-Солнце, которая во многом была схожа с верой в Дану и Домну, вера, что руны — это зло, и что нужно быть безгрешным, чтобы вознестись к звездам. Бритты привыкли так жить. Только вместо сирот теперь грехи брали на себя норды.
Восстание провалилось. Все умелые и высокорунные бритты погибли три года назад. Сейчас в лесах сидят лишь старики, женщины и дети. Редко когда приходят бритты, случайно получившие руну и потому вынужденные сбегать из родных мест, да и те неумелые, перепуганные, сомневающиеся.
— А теперь предводитель бриттов — ты? — спросил Альрик.
Фарлей усмехнулся:
— Куда мне? Я всего лишь собираю слухи. Именно так я сумел сложить историю Бриттланда: слушая рассказы и вымыслы по разным деревням и городам. Мало кто сможет поведать ее так же, как я. Уже о вере почти никто не помнит, все затмил бог-Солнце. Кое-где считают, что его второе имя — Луг, старый бог света, где-то думают, что Дану — это луна, второй лик Солнца. Хотя в лесах есть люди, сохранившие прежнюю веру, потомки свободных.
— Значит, больше сражаться с нордами вы не думаете?
— Нет. Теперь мы хотим выжить. Нужна защита от лесных тварей, нужно обучить молодых парней оружному бою, чтобы они могли потом сами защитить наши поселения. Все то, что каждый из вас и так умеет. За это мы дадим кров, еду, женщин.
— Жаль, что корабль дать не можете, — вздохнул Альрик.
— Как знать, — хитро улыбнулся Фарлей. — Но о том не со мной надо говорить.
Мы уже второй день как ушли из Сторборга, нагруженные снедью и теплыми вещами на зиму. Сначала двинулись вдоль реки, вниз по течению, так как оттуда пришел Альрик. Вроде как там наш корабль был спрятан. А уж потом перешли реку и углубились в леса. Тропок там не было, но Фарлей четко знал, куда идти.
По дороге пересказал, как всё было в Бриттланде и зачем мы нужны. Но меня все еще мучил один вопрос:
— Слушай, Фарлей! А ты почему не рунный? Уж кто-кто, а ты достоин им быть.
— Дурак ты, Кай, — ответил мне Булочка. — Как же он тогда бы по городам ходил и слухи собирал? Тогда бы ему тоже пришлось в лес уйти!
— И да, и нет, — сказал Рыжий. — По молодости я убил овцу из стада, которое пас. Убил, желая получить руну и стать свободным бриттом, но не дала мне свой поцелуй Домну. Меня даже наказывать не стали, так как не подумали, что это я убил, руны ведь нет. И потом я тоже убивал: волков, что нападали в лесах, кроликов, чтобы поесть, даже людей приходилось пару раз. А руны так и нет. Видать, меня сами боги уберегли, чтобы я мог делать то, что делаю.
