Джонни Кинросса и школу, и Шада. Когда-нибудь потом Мэгги еще скажет ему спасибо. Кстати, с тех самых пор, как он рассказал старшеклассникам про призрака, они ни разу не вспомнили о Мэгги и ее странностях. Ему не хотелось, чтобы кто-то причинял ей страдания, пусть даже сейчас он так на нее злился, что не хотел иметь с ней никаких дел. Если парни решат, что она ведьма, то будут не слишком далеки от истины. Потому что она и правда якшается с призраком.
– Так где мы все устроим, а, Дерек? – Девчонка Тревора, Таша, нервно хихикнула и вцепилась Тревору в руку. Сам он остановился и, ожидая ответа, уставился на лидера их маленькой группы.
– В вестибюле. Ведь это как раз там и случилось? Ну, то есть мне кажется, лучше всего вызывать духов в том самом месте, где они умерли. – Дерек облапил Дару и загоготал так оглушительно, что все девчонки и даже пара футболистов поежились от испуга.
– Хватит, Дерек! – Даре все это явно не нравилось. Она еще не забыла, каково ей было оказаться запертой в танцевальном зале, в кромешной тьме, без возможности выбраться, и слушать зловещие послания, эхом отскакивавшие от стен. Она сама не понимала, почему решила сегодня прийти сюда. Но Дерек вечно скрытничал и хитрил. Она не удивится, если он и сегодня задумал нечто такое страшное, что все просто с ума сойдут.
Полукруглая передняя стена вестибюля была почти полностью застеклена. Шад, по-прежнему ковылявший в конце процессии, проговорил:
– Послушай, мужик, в вестибюле лучше ничего не устраивать. Если кто-то поедет мимо школы и заметит свет от свечей, нас живо отсюда выкурят.
– Хм-м, неплохо, Шадрах, очень неплохо. – Дерек задумчиво потер подбородок. Зеленая табличка со словом «Выход», горевшая у подножия лестницы, что вела на третий этаж, отсвечивала у него на лице, и от этого оно казалось по-настоящему жутким. – А кстати, Шад… что ты тут вообще забыл? У нас вечеринка только для взрослых. Детишкам здесь будет ой как страшно, понимаешь? Ну-ка, парни, давайте закроем малыша в детской комнате!
Прежде чем Шад успел хоть что-то сообразить, трое парней обступили его, подхватили за руки и за ноги и подняли, словно собирались воспользоваться им как тараном.
– Э-э… что это значит? Какого черта, парни?.. Стойте!.. Это ведь я вас сюда провел! Вы не можете так со мной поступить! – вопил Шад, отбиваясь и выгибаясь, пытаясь высвободиться из крепко державших его трех пар сильных рук.
Парни быстро взбежали вверх по лестнице и зашагали по коридору, не выпуская Шада.
– Так где тут у нас детская? – ликующе проорал Дерек. – Ой, вот же она!
Вдоль двух коридоров на третьем этаже тянулись шкафчики выпускного класса. Один из футболистов, не державших Шада за руки и ноги, врезал тяжелым кулаком в самый центр дверцы одного шкафчика, и тот сразу отворился.
– Это всегда работает! – обрадовался детина.
Шад запищал от ужаса и принялся умолять головорезов:
– Вы не можете меня там запереть! Там темно! Я задохнусь! Я с ума сойду! А если мне в туалет приспичит? – Он отчаянно вырывался. Но никому не было никакого дела до его причитаний.
– Вот и кроватка, крошка Шад! Спокойной ночи, сладких снов! – И Тревор решительно впихнул тело Шада в узкое, длинное отверстие.
В это же мгновение кто-то еще согнул Шаду ноги и затолкал их туда же. Шаду показалось было, что он сумеет помешать им захлопнуть дверцу, и он завозился, пытаясь высвободиться. Это ему почти удалось, но в последний миг Дерек со всей силы врезал ему в живот, и Шад согнулся, ухватившись за ребра и пытаясь вдохнуть. Тогда Тревор вытащил у него из кармана принадлежавшую Гасу связку ключей, снова с силой втолкнул его в глубину шкафчика и захлопнул дверцу прямо перед его перекосившимся от страха лицом.
– Пусть маленький говнюк посидит тут, пока мы занимаемся делом. Когда закончим, выпустим его и доставим домой, – фыркнул Дерек, хлопая своих дружков по широким спинам. – Он что себе думал, что мы с ним теперь все время возиться будем?
Послышался голос одной из девчонок:
– Выпустите его, парни. Это жестоко! Нельзя оставлять его там одного!
Шад услышал ее слова издалека. Шум шагов удалялся, а потом совершенно стих. Наверное, девушку отговорили или переубедили, потому что за ним так никто и не вернулся. Шад стал вопить, звать их, молить, чтобы они передумали, грозить, что они еще пожалеют, но в ответ слышал лишь тишину. Тогда Шад постарался успокоиться, не дать себе впасть в истерику. В дверце есть отверстия. Значит, он, по крайней мере, не умрет от нехватки воздуха. Хоть и слабое, но утешение. Слишком слабое.
В шкафчике пахло потными носками и вяленым мясом. Кроссовка на правой ноге у Шада сидела под странным углом, выворачивая ему лодыжку так, что та болталась, как готовый вывалиться молочный зуб. Шад попытался поставить ногу ровнее, но места в шкафчике не хватало даже для того, чтобы дотянуться до задницы и ее почесать. Он повертел левой ногой и сумел опустить ее на пол шкафчика. Потом умудрился перенести вес с висящей в воздухе правой ноги и даже сдвинул ее саму на несколько градусов. Так-то лучше. Он стал толкать дверцу головой в надежде, что сумеет ее выбить. Но из этого ничего не вышло, зато очень скоро перед глазами у Шада замелькали искры, а голова стала болеть едва ли не сильнее, чем вывернутая лодыжка.
«Я слишком секси, я очень секси…» – весело запел телефон в заднем кармане штанов. От этого звука сердце радостно подпрыгнуло у Шада в груди. Значит, телефон у него в кармане! Он принялся неистово возиться и извиваться, пытаясь просунуть руку себе за спину. Телефон перестал звонить. Шад продолжал возиться и уже почти добрался до цели, но тут телефон, не удержавшись, вывалился из кармана и с глухим стуком приземлился ему на левый ботинок. Шад почувствовал, как слезы заполняют глаза, теснятся в горле, не давая дышать.
– Суперсила, супергибкость, суперумение, – твердо сказал себе Шад, отгоняя непрошеные слезы.
Телефон вновь зазвонил. Ему ни за что не удастся наклониться и дотянуться до этого несчастного телефона. Места в шкафчике слишком мало, даже колени не согнуть. Значит, придется сотворить чудо, и в этом ему поможет его немаленькая ступня. Он вновь перенес свой вес на согнутую правую ногу и потянул назад левую ступню, прижимая кроссовку к стенке шкафчика, так чтобы ступня высвободилась, и морщась от боли. Мало-помалу ему удалось вытащить ступню из кроссовки.
* * *
Таша расставила свечи большим кругом. Потом девушки зажгли их все, одну за другой, и навощенный, отполированный до блеска пол сцены отразил их неровное пламя. Парни уселись в центре
