все его привычки и вкусы.
– Ты – странный. Сколько старья! И ты все это слушаешь?
Будто извиняясь за что-то, просительно, Рив объяснил: «Было так тихо по вечерам, особенно в последнее время. Понимаешь?». Под музыку он засыпал.
– А где наш дед?
– Умер. Тогда-то я и узнал.
– Сожалею. Значит, ты здесь живешь один? Делаешь, что хочешь?
Она бесцеремонно прошлась по дому, заглянула в комнаты, хозяйкой проследовала на кухню.
– Чисто.
– Я убрался.
– Видно.
Наблюдая за ее движениями, Рив потихоньку преодолевал первое смущение, смелел. Ей, наверняка, было труднее, чем ему, теперь он будет защищать сестру. Им надо держаться вместе.
– А где ты живешь? Я о тебе совсем ничего не знаю.
– Я тоже.
Она еще раз исподтишка внимательно оглядела новоиспеченного родственника.
Через много лет после рождения она встретила хрупкого парня, своего брата, чтобы сделать его еще прозрачнее процентов на пятьдесят-шестьдесят, в материальном плане, конечно.
Она не была сволочью, лишь собиралась поживиться за его счет – не со зла, не из корысти – по характеру, потому как по-другому не умела. Вот и от Кори она его защитила по-своему.
– А он погуляет. Он с нами не хочет идти, не сегодня. Верно, Кори?
Не оглянулась, не позвала, хотя Кори был ее братом, настоящим, с которым пришла в приют и выросла в приюте, с которым делилась детскими секретами.
«А в таком доме хорошо жить, – подумала она. – Пять комнат, лужайка перед окном, это тебе не общая спальня».
20
Земля плыла, медленно оставляя за собой туман. Пора было идти на обход, проверить капканы; вчера он приметил заманчивые следы дичи.
Джер натянул высокие сапоги, приладил ружье, поленом прикрыл провисшую калитку.
Отец есть отец, мать есть мать; родная кровь держится друг за друга, спасает себя. (Правда).
А его мать умерла, отца он не знал, родных братьев и сестер у него не было. Спасибо отчиму, что оставил в наследство ему кусок земли, приличный лес, обгоревший дом и его право, полное право не вспоминать.
Теперь, как всегда.
Это тоже понимать было надо.
Что ж, теперь, когда мы увидели другу друга, – предложил Единорог, – можем договориться: если ты будешь верить в меня, я буду верить в тебя! Идет?
Льюис Кэррол «Алиса в Зазеркалье»
Мертвые сраму не имут…
Каждый хочет, чтобы правда была на его стороне, но не каждый хочет быть на стороне правды.
Ричард Уэйтли
~
Тай прятался: последнее, что он хотел видеть в ближайшие несколько дней его жизни, был аэрокар с ЕЕ номерами.
– А если я не хочу ехать? – упрямо спросил он сестру.
– Ты не понял? ОН в больнице, ему очень плохо, и он зовет тебя. Не время сводить счеты.
Тай так не думал. На расстоянии у него было больше шансов выиграть завершающий раунд. Даже то, как ОН достал его здесь – стоило только захотеть – бесило Тая.
Соар – почти как отец и много больше, чем отчим. Грэй всегда любила его, может быть потому, что почти не помнила… Они редко проводили время вместе. Женщины на женской половине, мужчины на мужской… Даже перелетев полгалактики, Соар не был готов менять традиционный уклад предков, наплевательски относясь к общественному мнению («заткнуться, когда увидят мои деньги…»).
– Будь человеком. Ну, что за характер!.. – вернула его на землю Грей.
Тай нерешительно покачал головой. Имел ли он право отнимать у нее то, что было?.. И – «будучи человеком» (Какие слова из уст его когда-то бесшабашной маленькой сестренки, выросшей в светскую мать двоих детей и учредителя местного благотворительного фонда!) – не мог не поехать.
Соар знал, кого следует посылать к нему. Таю никогда не хватало сил в чем-то отказать сестре.
~
– Женат?
Их встреча в больничной палате была похожа на перевернутую с ног на голову традицию.
– Нет.
– Неужто потянуло на другие увлечения?
Серьезно?.. Пожевав двусмысленно губами, опухший череп спрашивал его о личной жизни? Остальное тело щадяще закрывала простыня.
– Нет, – не поддался на провокацию Тай. – Я, как и ты, всегда любил девочек.
И тоже причмокнул губами.
Они оба выдержали паузу, спокойно дождавшись, когда вошедшая в палату медсестра сменит капельницу.
На тумбочке между вскрытой пачкой сухофруктов и кружкой-непроливайкой лежало завещание.
– Угодья с охотничьим домом? С чего бы вдруг?..
Убийственное молчание.
Тай не выдержал и отвел глаза. Болезнь Соара не повлияла на его силы: тот же убивающий холодом монолит, закаленный в жерле вулкана.
– Ты всегда любил это место. Так что это честная сделка.
Тай недоверчиво усмехнулся. «Отец» – как пообещал он звать отчима после смерти матери – никогда не раздавал подарков просто так и никогда не играл честно. Даже за то, чтобы они с сестрой остались дома, а не отправились в разные интернаты, Таю пришлось заплатить: один ноль в пользу Соара.
– Не можешь бить женщин?
– А ты хотел бы, чтобы я мог?
– Нет, пожалуй…
Таков был их маленький уговор. С родным отцом Таю жилось лучше.
~
Ему хватило одной попытки, чтобы понять, почему Соар выбрал именно эту планету для своего нового дома и что принятые им условия лучше соблюдать.
Дикая простая местность с минимальным начальством и типичным мужским колоритом. Дома, находящиеся на расстоянии нескольких суток друг от друга. И один шериф с парой помощников на весь купол.
Люди только начинали осваивать этот мир. Многого не хватало, а у «отца» как бывшего военного остались связи в Отделе снабжения, и шериф так любил качественный коньяк, а главврач со слезами на глазах благодарил за помощь с медикаментами…
Дурак. Тай до сих пор не мог простить себе, что сестра, будучи совсем крохой, провела два месяца в гипсе. А потом ей снова пришлось ломать руку: очень трудным был этот скрученный перелом.
– Они так никого и не поймали, ни одного их этих хулиганов, – возмущалась Анни, мягкая, ласковая, очень добрая женщина, ставшая второй матерью для Грей.
Эти двое были полностью беззащитны перед отчимом.
~
«Ты не имеешь права судить своего отца,» – безапелляционно вколачивала в него чувства сыновьего долга и преданности мать, – тогда у Тая еще были братья…
Они умерли первыми, когда те, с кем отец когда-то воевал – за что? – за ресурсы? деньги? исключительную лицензию? – пришли в их дом, чтобы отомстить тому, кто потерпел поражение, но сбежал, не дав им насладиться победой. Сбежал, бросив свою семью…
Его братья умерли
