Плача, Лена не знала, кого имеет в виду — дедушку или Костаса. Би обняла ее.
— Я знаю, — успокаивала Би Лену, — мне очень, очень жаль тебя.
Когда Лена перестала плакать, Би задумчиво посмотрела на нее:
— А ведь ты изменилась, Ленни.
Лена улыбнулась сквозь слезы и потрогала прекрасную золотую прядь волос:
— А ты не изменилась. В смысле… это снова ты.
— Надеюсь, теперь это надолго, — сказала Би.
— Знаешь что?
— Что?
— Я спрашивала себя, хотела бы я прожить это лето по-другому?
— И что? — поинтересовалась Би.
— Знаешь, до вчерашнего дня я бы сказала: «Да, хочу начать все заново».
Би кивнула:
— А теперь?
— А теперь, наверное, нет. Я хочу оставить все, как есть.
Лена снова заплакала. Раньше она плакала три раза в год, а теперь — три раза до завтрака. Можно ли это назвать прогрессом?
Да, этим летом Лена научилась не только любить — еще она научилась ценить.
Пускай начнется вновь век золотой.
Бек
* * *
Би позвонила Тибби и Кармен от Лены, и те появились через несколько минут. На Кармен была мамина рубашка наизнанку и тапочки. Тибби пришла босиком. Они кричали от радости, обнимались и снова кричали.
Закат уже озарил комнату розовым светом, но девочки все еще не разошлись. Они разговаривали, лежа на Лениной кровати, они не хотели нарушать волшебство. Когда все основательно проголодались, Тибби и Лена решили совершить вылазку на кухню. Пару секунд спустя они ворвались в комнату.
— Мы слышали голоса на кухне, — объяснила Тибби, переводя дух.
— Идемте посмотрим, — предложила Лена, — только тихо.
Они бесшумно подкрались к кухонной двери. За столом сидели их мамы, заговорщически сдвинув головы. Кристина, по-видимому, рассказывала что-то забавное, потому что Ари и Элис смеялись. Ари прикрывала глаза рукой совсем так, как Лена, когда не могла сдержать смех. Кармен заметила на столе две бутылки вина, одну пустую, а другую наполовину полную. Ее переполняли противоречивые чувства — грусть, радость. Она как будто вернулась в детство. За столом еще был четвертый стул, на котором должна была бы сидеть Марли, а теперь, наверное, Грета.
Кармен оглянулась и увидела во взглядах друзей отражение собственных мыслей. Они думали об одном и том же, но и о разном.
Ни слова не говоря, девочки последовали за Тибби во двор. Кармен улыбнулась. Их мамы подружились снова — об этом она и мечтать не смела.
Все четверо легли на траву и лежали до тех пор, пока в небе не зажглись звезды. Кармен опять подумала о том, что молчание может сближать больше, чем слова, чем тысячи произнесенных вслух слов.
Той ночью в клубе «У Гильды» было темно и уютно. Они взялись за руки и вспомнили тех, кого больше не было: Марли, Бейли, Бапи. Тибби добавила папу Брайана, а Лена — Костаса. Ей надо было его оплакать. Би вспомнила дедушку. Тибби подумала о Мими, но не решилась сказать об этом вслух.
Затем они открыли бутылку шампанского, которую Тибби стянула у родителей, и устроили праздник в честь Любви. Кармен хотела поднять тост за романтическую любовь, а Лена за Брайана, но Тибби отказалась. Кармен хотела поднять тост за Пола, но Лена отказалась. Тогда они решили выпить просто за любовь: за Грету, Брайана, Пола, Валию, Кристу, Билли. Кармен гордилась тем, что добавила и Дэвида.
Потом настал черед подумать о мамах. Глаза Би наполнились слезами. Она спросила, не будет ли кто-то против, если они еще раз выпьют за Марли и за Грету, и все, конечно, согласились.
И тут Тибби осторожно развернула фотографию, которую Ари прислала ее маме, и положила на Штаны. Все наклонились, чтобы получше рассмотреть снимок.
Четыре молодые женщины сидели на кирпичной стене. Они обнимали друг друга, будто собирались вот-вот броситься в пляс. Они смеялись. У одной были прекрасные светлые волосы, у другой — черные кудри, и она улыбалась шире всех. Лицо третьей было усыпано веснушками, четвертая напоминала античную статую. На снимке запечатлелась дружба, но не Союз. Их мамы много лет назад. Тибби с радостью отметила, что все четверо были одеты в джинсы.
