говорил, убаюкивая звуком своего голоса.
А Сальяда слушала, откинувшись назад, прислонившись к холодной шершавой коре дерева. Она сидела, молча, прикрыв усталые глаза, и по щекам её бесконечной серебряной рекой катились горькие жемчужины слёз.
[1] Мой глупый мальчик!
Экталана стремительно выскользнула из зыбкого тумана Тенистых Троп, только сверкнула звездой и растаяла, столь неожиданно, что Киралейн едва успел нагнать её. Они ступили обратно в мир Лейндейла, где свет зарождавшегося дня уже сделал ночные сумерки голубовато-серыми.
Вокруг вздымались в небеса чёрные скелеты голых осенних деревьев. И Гили громко заржала, озираясь кругом.
– Что это, Киралейн? Что это за место? – тревожно спросила Экталана, оглядываясь на короля. – Я даже там, на Тенистых Тропах ощутила это...
– …это дыхание смерти, – закончил за неё Киралейн. – Здесь пролилась кровь, эльфийская кровь. И человеческая тоже. Это ты уловила.
Он пришпорил Лаялейна, поравнялся с остроконечными пиками серых скал, мертвенно-бледных, словно облитых молоком лунного света.
Экталана за его спиной тихо вскрикнула. Несмотря на отсутствие тел павших, картина недавнего побоища была достаточно красочной. Даже в тусклом свете занимавшегося рассвета на истоптанной земле ярко багровело подмёрзшее за ночь море крови.
Здесь же валялись сломанные стрелы, кое-что из оружия, а чуть поодаль возвышался наспех сложенный из камней курган над погибшими людьми.
– Что здесь случилось? – прошептала, ужасаясь Экталана.
– Вторжение борцов за свободу человечества, я так полагаю, – Киралейн соскочил с седла, поднялся повыше, аккуратно перепрыгивая по скользким камням. – Это Северный лес у самой границы с Элтлантисом. Должно быть, эльфы какое-то время сдерживали их, и, судя по высоте кургана, весьма успешно. Но людей было больше, и, в конце концов… Интересно, кто же столь героически противостоял натиску людских полчищ?
– Лигерэль, – ответила Экталана.
– Возможно, ведь она как раз отправилась со своим отрядом на юго-западную границу, – согласился король.
– Я уверена, что это она, – добавила княжна, и, обернувшись, эльф увидел, что та сжимает в руке окровавленный клинок – рукоять его раскинулась в обе стороны подобно когтистым лапам хищной птицы.
– Это её меч! – воскликнул Киралейн. – Я обратил на него внимание ещё в Элтлантисе. И оружие её здесь… Неужто мы опоздали, Экталана?
– Нет… – рассеяно покачала светлой головой девушка. – Это не то место, что я видела. Она погибла не здесь, и Литей ещё жив. Я верю!
Экталана вдруг подняла сияющие от слез глаза на короля.
– Я поняла! Сумерки были в моём видении… Теперь я знаю – то было утро! Это утро! Их убьют теперь, на рассвете. Мы опоздали, мой король, люди уже у самой границы Элтлантиса, мы никого не успеем спасти! Но мы должны, должны! Скорее!
Экталана стремительно бросилась обратно к Гили, цепляя меч Сальяды на серебряный пояс кольчуги.
– Ещё не всё потеряно, миэ белаэ,[1] – попытался утешить её король, вскакивая в седло Лаялейна. – Мой отец и твой отец – они хорошие воины, а Лонгир уже наверняка привёл мангарский гарнизон. С такими рыцарями они сумеют защититься. По крайней мере, какое-то время…
***
Литею вновь снился сон…
Он сам не заметил, как уснул. Дарген ещё долго баюкал, баюкал и баюкал Сальяду в колыбели своих слов, пока сон не одолел её.
А Литей смотрел на неё, чувствуя, как сердце сжимается в груди от любви и жалости. Время текло медленно и неотвратимо. Поодаль яркие костры разрывали ночную тьму, а он смотрел на её лицо, освещённое рыжими всполохами – изувеченное, усталое, перепачканное, прекрасное. Он ловил её дыхание и любовался без конца. Он гордился своей женой!
Сейчас, спящая, она походила на беззащитного ребёнка, особенно, когда вдруг всхлипывала судорожно сквозь сон. И Литей, забыв о собственных муках, с содроганием и нежностью думал: «Бедная моя… Сколько натерпелась!»
В темноте браслеты из Карариза на её руках ловили отблески костра, и Дарген понимал, что это их злобный яд лишал Лигерэль последних сил, оттого она и впала в похожий на забытьё сон, не чувствуя уже ни холода, ни боли, ни страха.
«Пусть спит! Так быстрее придёт рассвет, и не нужно будет думать о грядущем… Однако я точно не усну».
Мысли вертелись в голове одна мрачнее другой. О пленниках никто и не вспоминал. И Литей долго всматривался в свою последнюю ночь, дрожа от ледяного дыхания зимы.
И лишь одно согревало его – притаившаяся в дальнем уголочке сердца, среди боли, отчаяния и страха, маленькая, тёплая, живая искорка любви!
Так, незаметно, ночь затянула его в зыбкий и изменчивый лабиринт сновидений, и Литей вновь очутился в далёком замке, уже являвшемся ему во снах…
***
Тёмные неприступные крепостные стены вздымались в небеса. Там, на северном берегу, на самом краю рокочущего прилива, с грохотом распахнулись чёрные створки ворот, впуская внутрь одинокого всадника.
Стражник поймал под уздцы могучего гривастого вороного жеребца. Тёмная фигура в плаще, не сходя с лошади, подняла руку, и в свете факела блеснуло золотое кольцо с печатью королей Ринайграда.
– Гонец его величества! – громко крикнул стражник, приветствуя прибывшего поклоном.
Всадник спрыгнул с лошади, откинул капюшон.
– Господин Лонгир, добро пожаловать! – из ночного мрака выступил темноволосый и смуглый воин, которого Литей уже видел в своём сне о Мангаре.
– Господин Галедан, приветствую, – рыцарь королевы подошёл к мангарцу и доложил, – у меня послание от правителей наместнику.
– Следуйте за мной! Я провожу, – ответил тёмный, как ночь, Галедан.
В свете факелов в лице его чудилось что-то птичье, ястребиное.
– Господин Шангалеро не спит? – искренне удивился Лонгир.
Всем было известно, что больше всего на свете властитель Мангара любил поесть, выпить и поспать, и только очень веская причина могла заставить его бодрствовать в столь поздний час.
– Наместник не спит, – сухо отвечал Галедан.
Мужчины брели по бесконечным лабиринтам замка, и Литей в очередной раз отметил сходство Мангара с крысиной норой.
Кажется, не спал не только господин Шангалеро. Город теперь не был столь тихим и сонным, как в первом сне. С высоты крепостной стены, откуда в прошлый раз Мара Джалина любовалась на ночное море, виден был двор внизу, конюшни и казармы. Всюду сновали вооружённые ратники: седлали лошадей, суетились, перекрикивались, словно готовясь к чему-то.
– Кажется, гарнизон Мангара в полном сборе, хоть сейчас в бой… Что случилось, господин Галедан? – обеспокоено поинтересовался Лонгир, глядя на всё это.
Темноволосый стражник шагал
