– О! Нет! Нет! – простонала Силия, отчаянно замотав головой, потом посмотрела на Холдена и улыбнулась. – Знаю, – прибавила она. – Они собирались выдвинуть против меня ужасное обвинение, потому что мне приснилось, будто я стою на плахе перед толпой, распевающей «О, Сюзанна!». Но на самом деле я не виновата! Дерек рассказал мне эту историю в машине, когда мы возвращались домой с вечеринки.
– Так и есть! – взревел доктор Фелл.
– Что «так и есть»?
Доктор какое-то время занимался своей сигарой.
– В пятницу я согласился с Холденом, – проговорил он наконец, – что обвинение против вас яйца выеденного не стоит и случившемуся можно найти добрый десяток объяснений. Но притом, что все занимались этой ерундой, просто поразительно, что никто не заметил некоей грубейшей ошибки, совершенно в тот вечер. Вы помните игру в «убийцу»?
– Еще как помню!
– Юному Меррику выпала роль доктора Баканена, и, по вашим словам, он был обескуражен и сказал вам что-то вроде: «Мне достался какой-то доктор Баканен. Понятия не имею, кто это такой и что от меня требуется. Вы не знаете?» Так?
– Да.
– Но я лично был в «Касуолле» и опрашивал там всех – в том числе сэра Дэнверса Локи, Дорис Локи и Торли Марша. Локи сказал, что игра задумывалась как импровизация, но он подстроил так, чтобы за исключением вас, Силия, и, разумеется, мистера Херст-Гора, все до единого участники прочитали заранее нечто о своих персонажах. Он даже подсовывал им материалы из своего архива. Понимаете? Локи незачем лгать. И уж наверняка он постарался, чтобы Меррик, его протеже, Молодой человек, которого он мечтал видеть своим зятем, ознакомился как следует с историей доктора Баканена. Тогда почему Меррик растерялся и солгал вам, когда ему досталась эта Роль? Давайте рассмотрим факты. Доктор Баканен в 1893 году отравил свою жену, женщину средних лет, страдавшую истерией. Он отравил ее морфием, к которому была подмешана небольшая доза белладонны: белладонна устраняет внешние проявления отравления, а именно – сужение зрачков. Белладонна также порой вызывает у отравленного морфием человека нечто похожее на истерический припадок, и поэтому врач запросто может принять такую смерть за естественную, сочтя ее результатом кровоизлияния в мозг. Так тогда и случилось.
Доктор Фелл немного подался вперед.
– Ну, – продолжал он, – относительно причины смерти Марго Марш у доктора Шептона не возникло сомнений. Так ведь? Насколько я понимаю, любовник Марго панически боялся ее и желал ее смерти. По ее предложению они договорились вместе покончить с собой. Каждый по отдельности, но в условленное время должен был принять яд. И это дало молодому человеку шанс. Между прочим, из писем мы узнали кое-что еще. Морфий раздобыла она сама по разным рецептам и отдала его любовнику, чтобы тот сделал из него раствор. Она думала, что это будет чистый морфий, – смерть от него безболезненна. Белладонну, которую легко раздобыть, он добавил сам. После доктора Баканена даже самому неопытному преступнику негде было здесь ошибиться. Но убийца не мог положиться на этот план полностью, даже если бы имел дело с нормальной женщиной. А что, если она в последний момент передумает? Или примет яд, а потом начнет звать на помощь? Нет, он должен был удостовериться сам, он должен был быть рядом с нею. Когда я расспрашивал сэра Дэнверса, Дорис и Торли Марша в галерее, я обнаружил одну интересную вещь. Помните, днем накануне убийства Ронни Меррик упал в воду?
Силия удивленно взглянула на Холдена, потом на доктора Фелла.
– Э-э, я вижу, вы припоминаете! – Доктор махнул сигарой в сторону Холдена. – Так вот, поразительным мне показался не тот факт, что Торли Марш сумел перейти по бревну с завязанными глазами, а то, что такой гибкий и проворный молодой человек, как Ронни Меррик, свалился в воду. Но допустим, вы собираетесь той же ночью проникнуть тайно в «Касуолл-Моут-Хаус». В парадную и боковые двери вы не войдете – они надежно заперты. Единственное, что вам остается, – это…
– Переплыть ров? – задумчиво спросил Холден.
– Вот именно! Разгадка здесь. Куда как неразумно раздеваться и проникать в дом нагишом, даже если б дело происходило и не холодной декабрьской ночью. Значит, вам придется как-то объяснить на следующий день хозяевам или слугам, почему вся ваша одежда мокрая. Но если вы намочили ее до того, ни у кого не возникнет подозрений. Далее. В рассказе Торли Марша о ночи убийства была одна поразившая меня деталь. Помните, он сказал, что Марго среди ночи, видимо, принимала ванну? Он подумал так, как он сам же и объяснил, потому что пол в ванной был мокрый, а на краю самой ванны лежало полотенце. Но такое объяснение показалось мне неубедительным, поскольку я к тому времени уже слышал по меньшей мере от двоих людей, что в среду вечером в «Касуолле» не было горячей воды и устранить поломку удалось только на следующий день. Даже чтобы умыться, воду приходилось носить наверх в ведерках. – Доктор Фелл посмотрел на Силию: – Вы – верите, дорогая моя, что ваша сестра стала бы принимать холодную ванну посреди ночи в конце декабря?
– Это полная чушь! – вскричала Силия. – Марго не выносила холода! Я даже, помнится, сама говорила вам об этом тогда, в церковном дворе.
– Ага! И что еще вы нам говорили?
– Что?
– Если мне не изменяет память, вы сказали, что окно в ванной не запирается.
– Д-да… Его створки не сходятся.
– А что находится за этим окном? – поинтересовался доктор Фелл.
На этот вопрос ответил Холден:
– Толстая вертикальная канализационная труба. Помню, я видел ее из окна галереи, когда читал на стекле вашу записку.
– Как по-вашему, Ронни Меррик, человек молодой и ловкий, мог бы взобраться по трубе?
– Нет сомнения. Он был отличным верхолазом; ему удавалось даже забираться на шпиль касуоллской церкви.
– Итак, – заключил доктор Фелл, – теперь нам понятно, что лужа на полу в ванной осталась не потому, что кто-то принимал ванну. Но, к сожалению, Торли Марш надел шлепанцы перед тем, как зайти в спальню жены. Если бы на нем только не было шлепанцев! Тогда бы он наверняка заметил мокрые следы, оставленные тем, кто проник в ванную через незапирающееся окно. Следы молодого человека, снедаемого ненавистью к даме своего сердца и дошедшего до убийства.
Силия соскользнула с подлокотника кресла:
– Доктор, вы проницательны, как сам дьявол!
Доктор Фелл, похожий скорее на всклокоченного воробья, прищурился на нее поверх очков:
– Неужели?
– Вы все разложили по полочкам, – дрожа проговорила Силия. – Ваши доводы прочны… как веревка на виселице. Но… пожалуйста. Меня не волнуют доводы. Я хочу знать – почему? Почему они поступили так? Как мог Ронни совершить такую ужасную вещь? Зачем Марго…
– Ну да, – пробормотал доктор. – Ронни Меррик… Представьте себе молодого человека, – начал он наконец, – с байронической внешностью, еще не оперившегося, но, по общему признанию, очень талантливого, привыкшего, что любой его каприз исполняется. Он всегда получал все, что хотел. И вот теперь он захотел Дорис Локи. Понимаете – его любовь к Дорис была искренней, романтической и слепой! Конечно, он любил не Дорис, а какую-то вымышленную девушку, но такое часто случается с молодыми людьми. Он любил Дорис сильно и надеялся жениться на ней – отметьте это особо, потому что это желание и привело его к убийству. Что же до вашей сестры… – Доктор Фелл замялся.
