Вешалка стала спусковым крючком, выстреливающим в мою боль яд и слёзы. Обхватив руками колени, сжавшись в один комок, зарыдала. Выкупать свободу одного человека, отдавая тело другому. Тому, кто хочет посмеяться. Унизить. Уничтожить. Раздавить.
Перерезать струны, оставляя лишь кровавые следы на душе. Все внутренности выворачивались от ощущения, как эти ненавистные пальцы будут трогать меня, прикасаться к коже. Но я уже приняла это решение. Я пойду и сделаю то, что он хочет. Пускай буду ненавидеть себя за это. Пускай Рон не поймёт меня. Пускай возненавидит. Пускай прогонит. Пускай... останется с женой. Но живой, здоровый и на свободе.
Дотянувшись до платья, кое-как натянула его на себя, собрала волосы в небрежный хвост, и, не глядя на себя в зеркало, вышла из комнаты. Не обращая внимания, кто со мной здоровался, механически кивала головой в ответ. Пошла не по хорошей асфальтированной дорожке, а по тропинке в обход корпусов. Тянула время, надеясь на какой-то знак свыше или помощь, чтобы понять, что я делаю правильно.
Как бы я не пыталась замедлить время, отодвинуть момент расплаты, показался штаб. Грудь стянуло колючей проволокой. Невозможно сделать и маленький вдох, а любая попытка отдавалась тысячами невидимых болезненных уколов. Сердце трепыхалось, словно заточенная в клетку птица. Пыталось вырваться наружу, причиняя ещё большую боль. Тише. Надо только принять. Смириться. Проглотить тупую боль.
Занесла сжатый кулак, чтобы постучать, но замерла в паре сантиметров от двери. Потом уже ничего не изменишь и вернёшь. Потеряешь себя. Но подаришь свободу другому. Как это сделал он для меня. Я просто возвращаю ему.
Выдохнув сделала три уверенных стука в дверь.
66 миль над землёй. Эмили
Всё как в тумане. Омерзительные пальцы касаются кожи на бедре, поднимая подол платья. Зажимаю до боли губу, зажмуриваясь, чтобы не разрыдаться. Но слезы предательски начинают катиться из глаз, когда продаю себя взамен этих чёртовых документов.
Противно от самой себя, что так легко сдалась. Зажатая в рамки времени, так и не нашла другой выход. Не смогла защитить и сберечь любовь. Растоптала и оторвала от себя сердце. Навсегда оставила его тут. В этом дне.
Дне, когда изменила ему. Намеренно пошла на это. Горло душит от тошнотворных движений во мне. Дэйв что-то шепчет. Предлагает остаться с ним, утверждая, что Рону я больше не нужна. Знаю. Душу рвёт от этого на куски, превращая во тьму. Но я молчу, позволяю дальше касаться и гладить меня. Терплю поглаживания, представляя, что это просто сон. Кошмар, который скоро закончится. Назад всё равно пути нет. Хотя и будущего тоже нет. У меня. У нас. У нашей семьи. Предала не только себя, но и сына. Нашего сына. Прикрываю глаза, молясь, чтобы это скорее закончилось. Знаю, что Дэйв счастлив своей победе над ним.
Опустошённая и разрушенная покидала его кабинет. Руки жгла папка с компроматом. Дэйв сразу же отдал её. А сам принялся за свою часть уговора. Только теперь осознала, насколько сильно ненавижу себя, презираю и хочу умереть. Чтобы не смотреть в глаза. Не говорить. Исчезнуть, чтобы про меня все забыли. Вычеркнули из жизни. Не говорили и не осуждали.
Выйдя из здания, сделала глоток свежего воздуха и понимание того, что только что произошло, накрыло с головой. На секунду закрываю веки, а перед глазами стоял Купер, тошнотворные воспоминания вызвали в желудке спазм, скручивая внутренности и выворачивая наизнанку.
Бросила папку на землю, а сама упала на колени и уперевшись ладонями в землю, отторгала остатки гордости и жалость. Желудок выворачивало наизнанку. Хотелось смыть его гнилостный запах, слюну с кожу и стереть память. Я потеряла себя. Я потеряла Рона. Сама не смогу смотреть ему в глаза и просить понять. Моя жизнь и гордость были втоптаны не просто в грязь, в дерьмо, что навсегда останется со мной. Это не смыть и не забыть. Это не стереть. Это не простить.
Лишила бы себя за это жизнь, но у меня есть ребёнок. Лишиться ещё и мамы он не мог. Перед глазами всплыла та, наша самая первая ночь с Роном десять лет назад. Хотела бы я что-то поменять и изменить судьбу? Только в том, чтобы на нашем пути никогда не встречался Купер. Благодарна, что у меня... у нас... есть сын. Благодарна за эту встречу спустя десять лет. Благодарна за те дни, что провели вместе. За то, что спас и дал почувствовать себя снова нужной.
Когда спазмы спали, села на землю, убиваемая своим же поступком, и расплакалась. Надеюсь, что моя жертва была не зря.
67 миль под небом. Рональд
Машину сильно встряхнуло, и раздался взрыв. Через пару секунд хвост и правый борт оказались в пламени. Начинаю набирать высоту, но машина не поддаётся и заваливается на правое крыло. Сообщаю по радио на землю обстановку и слышу в ответ команду: «Покинуть самолёт!». Иногда люди при этом гибнут или теряют конечности. Руки-ноги отрываются или гнутся в дугу. Надеюсь, избегу всех этих почестей. И, дьявол, придётся испытать своё тело на прочность.
Хватаю с обеих сторон кресла по ручке и дёргаю за них для катапультирования. Механизм срабатывает и первым делом отстреливается стекло кабины. Вокруг сплошная темнота, разбиваемая шумом двигателя. Порывы ветра готовы разорвать. Стискиваю ручки, закрывая глаза. Напрягаюсь всем телом, группируясь. Знаю, что сейчас такой луна-парк начнётся!
Реактивный двигатель, приделанный к креслу, выпихивает меня и я вылетаю из кабины самолёта, летящего со скоростью четыреста пятьдесят миль в час. Проношусь по воздуху на реактивной тяге. Моментально набираю высоту с ускорением в двадцать два джи. Черт, детские аттракционы в два джи - это просто детский сад.
Тело моментально становится неимоверно тяжёлым. Ноги, спина словно наливаются свинцом. Ускорение вжимает меня в спинку кресла, пытается согнуть в дугу — вынуждает уткнуться лбом в колени. Такое ощущение, будто на меня навалилась куча врагов: бьют кулаками, тянут во все стороны сразу. Шлем прямо срывает с головы, и ремешок болезненно врезается в подбородок. Кожа на подбородке лопается под давлением изнутри. Не могу сдержать стон от разрывающей изнутри боли.
Кресло подбрасывает меня в воздух, и я впервые открываю глаза. Сидение улетает в сторону, и автоматически раскрывается парашют, сбавляя скорость моего падения. Стропы сильно дёргают меня за плечи. Хватаюсь за них, возвращая себе управление парашютом. Черт, вся жизнь пронеслась перед глазами за эти четыре секунды.
Самолёт не успевает приземлится и взрывается в воздухе, взрывной волной окатывая и меня. Не успеваю увернуться, как в меня летят осколки. Сумасшедшая боль разносится по телу, когда что-то вонзается в области груди. Пытаюсь выровнять парашют, но боль мешает. Подо мной темнота и далее не понимаю, куда приземляюсь. Только бы не вода. Не выплыву. Но когда по ногам начинают хлестать ветви, понимаю, что приземляюсь на какие-то деревья. Цепляюсь за палки, пытаясь задержаться, но резкая боль и удар. В глазах темнеет и я отключаюсь.
По телу жуткая боль, словно по мне пробежалась стая слонов. Последнее что помню, как катапультировался. Моргаю глазами, приходя в себя. Белые стены, потолок, и этот чёртов запах антисептиков указывают на то, что я где-то в больнице. Впервые рад его вдыхать. Значит пока живой. Уверен, что на небесах таких запахов нет. Едва набираюсь сил, пытаясь пошевелить конечностями. Облегчённо выдыхаю, понимая, что могу ими двигать, хоть и больно пока.
