да. Мы пойдём туда.
– А мы точно плохие?
– Да, – уверенно ответил ей я и ухватился за дверную ручку.
Глава 14
Едва я прикрыл дверь за собой, как для придания помпезности ненадолго упёр руки в бока, а после положил ладонь на эфес меча. И только потом осведомился:
– Мне нужен сударь Данрад. Он здесь?
Внутри бывшей гостиницы царило праздное веселье. Народ оживлённо болтал и трапезничал за столами, сдвинутыми буквой «П». Все мужчины. Все при оружии. И все солидного роста как ввысь, так и вширь, за исключением типа, на спинке стула которого висел вычурный яркий оранжевый колчан с вышитым на нём вороном. Моему приходу члены Стаи несказанно удивились, практически единовременно замолчали и замерли. Даже жевать перестали. Лишь один из них, что сидел во главе стола – обладатель густых светлых волос, приподнялся, чтобы разглядеть меня получше, а потом весело произнёс:
– Ха! Никак блоха запищала?
– У вас очень тонкий слух, раз вы слышите насекомых. Вы и есть сударь Данрад?
Несмотря на то, что я считал сказанную собой фразу приближенной к комплименту, пусть и не очень красиво в слова облечённому, наёмники отчего-то ощерились. Кое-кто даже неторопливо потянулся к оружию. Но главарь (и дураку было бы понятно, кто здесь кто!) сделал рукой жест, призывающий ребят успокоиться.
– Я. А дело твоё какое, щенок? Никак, мать твою, на самую глубокую могилу на погосте метишь?
– Нет. Вообще считаю захоронения глупостью, если речь не идёт о времени массовой смертности, способствующей распространению различной заразы. Природа всё равно переработает органику, вне зависимости от того, проведён некий ритуал или нет.
– Чё он сказал? – задумчиво хмуря брови, спросил кто-то из ближайших ко мне мужичков у своего соседа, и тот пояснил:
– Что хочет в канаве гнить и воздух своим тухлым смрадом портить.
– А-а-а. Юродивый.
– Дело же моё, – не обращая внимания на их разговор, продолжал я, – связано с вашей деятельностью. Хочу вступить в Стаю. С дочкой вместе.
На краткий миг я почти что дотронулся до плеча Элдри. Такого жеста было достаточно, чтобы указать на персону, о которой я говорил. А затем поставил свою сумку на пол и расстегнул куртку. В помещении было излишне душно и жарко.
– Такого говна, как ты и твоё отродье, везде прудом пруди, – зычно сказал Данрад, единственный из Стаи оставшийся спокойным. Остальные отчего-то нервно и зло засуетились. – И вы вдвоём хоть в один панцирник и влезаете, а и пальца ни одного из моих ребят не стоите, сосунки!
– Давайте я пришлёпну этого урода! – вызвался некто, вскакивая со своего места. – Ваще обнаглевший тип!
– Не. Пусть Могута. Пусть по правилам будет, – не согласился Данрад и обратился к ранее виденному мной силачу. – Только смотри, чтоб не как обычно, кулаком по лбу и всё. Руки и ноги ему сначала поломай. А как мелкую за мишень для ножей поставим, то и поотрывай тогда уж.
Могута довольно улыбнулся, вытер жирные губы рукой и лихо перепрыгнул через стол. Оружия никакого он не стал брать, но это был его выбор. Я вот быстро скинул с себя плащ на Элдри, тут же запутавшуюся в ворохе тяжёлой, плохо гнущейся замёрзшей ткани, да обнажил меч.
– А чегой-то у него на запястье? – приметил кто-то мой арбалет.
Показывать своё излюбленное оружие я не собирался, да и не им мне предстояло сражаться. Так что члены Стаи зря старались рассмотреть подробнее. Могута же скалой пошёл в атаку. Я уклонился от его пробного замаха и, используя приём, выученный мною в Чёрном Ордене, смог слегка порезать кожу противника на бедре, хотя, по-хорошему, рана должна была получиться намного серьёзнее.
– Эй, а что тут? – услышал я меж тем за своей спиной. Кто-то ещё вошёл в бывшую гостиницу.
– Да мелкий придурь Могуте вызов бросил!
– Вот этот щуплый? Могуте?! – невидимый для меня мужчина, видимо, постарался присмотреться ко мне. И не иначе как узнал, ибо я уловил за спиной звук вынимаемого из ножен лезвия. – Мочи его все разом! Сука! Сука! Пусти меня!
– Да успокойся, Серый!
– Бей его! Пустите!
Сами понимаете, что я был вынужден сменить позицию так, чтобы видеть, что же там творится в моей слепой зоне. Удалось это сделать безо всякого ущерба для себя, так как Могута и сам отвлёкся, замирая для созерцания зрелища. Происходило же за моей спиной вот что. Седовласого, но крепкого мужчину удерживали от того, чтобы броситься на меня, двое его товарищей. И было в лице его что-то знакомое… Но что?
– Эта тварь моего Трейна так убила, что меня до сих пор тошнит, как вспомню! – несколько жалостливо постарался объясниться седой, и я тут же вспомнил, кого избрал посланцем к графу Форрейну.
– Хорош, значит? – с любопытством вопросил Данрад.
– Хорош, – сквозь зубы процедил тот, кого назвали Серым, и мрачно отступил к стене. Могута же сделал свой вывод и всё-таки взял топор.
Рукоять топора была длинной, приближенной по размеру к полуторному мечу, и оттого лопасть его казалась маленькой. Была она двусторонней. По одну сторону привычное лезвие, а по другую клевец. Этим оружием он сделал пару замахов сверху вниз. На третий же раз, едва его рука приподнялась, я сделал выпад вперёд и, держа свой меч перпендикулярно рукояти топора, пнул противника ногой. И даже попал по раненому бедру, но, увы, моя выходка Могуту не остановила. Локтем правой руки он мощно оттолкнул меня. Я ощутил боль в грудине. Очень сильную боль, ибо лезвие его топора ещё и распороло кожу над моим левым средним ребром. Но я всё равно встал в боевую стойку. Один на один шансы у меня имелись. Я верил в это.
К несчастью, Могута был экипирован хорошо. Ремни из жёсткой кожи переплетали его ноги и руки так, что у него особой необходимости в щите не было. Удар вскользь лишь немного подпортил бы защиту, а рубящего от меня не ожидалось. Отрубить конечность одним ударом я вряд ли бы когда смог.
Мы сделали ещё несколько пробных выпадов, прежде чем Могута сделал свои выводы и снова полез напролом. Я сам не понял, как оказался стиснут его медвежьей хваткой. Он бы легко раздробил все мои кости, но… ему помешало обстоятельство, что он берёг себя от моего меча, а не от моих пальцев. Клинок в том положении, что был, вреда бы Могуте не причинил. Порез разве какой. Не больше. Но, чтобы и его избежать, он сосредоточился на моей правой руке. И тем временем левая, свободная, нащупала
