за то, что она не зашила ему одежду, я перестал молчать. Я подошёл ближе и спросил его: «Скажи мне, добрый человек, а говорил ли ты жене своей, что ты порвал рубаху и что ей надобно починить её?». Он мне ответил, что нет. Вскоре я увидел его жену, ругающую детей за утонувшее в колодце ведро. Тогда я спросил её: «Скажи мне, добрая женщина, а говорила ли ты детям своим, чтобы они не трогали колодец, покуда ты не перевяжешь верёвку?». И она ответила мне, что нет. Тогда я собрал всё семейство и сказал им, что ссоры их из-за того, что они забыли о самом важном даре богини Энкаймы – даре говорить друг с другом! Вместо того чтобы злиться из-за того, что кто-то сделал всё не так, сначала стоит вообще объяснить, чего ты хочешь. Только через разговор можно понять другого человека.
После этих слов, старик решительно взял шкатулку и, делая уверенные шаги к решётке, за которой я сидел, наклонил коробочку немного.
– Скажи мне, Морьяр, зачем тебе это понадобилось?
– Я хотел вылечить Элдри.
– Вот видите, молящийся Рикард, – Артур вернул шкатулку её прежнему носителю. – А вы говорите про какие-то пытки!
Затем старик принялся нервно перебирать чётки и вдруг, не прощаясь, ушёл. Я уважительно посмотрел ему вослед. После рассказанной им истории внутри меня загорелось убеждение, что мне наконец-то удалось раскрыть тайну собственного отчуждения от общества. Меня озарило! Я так же, как люди в том семействе, был подвержен пороку необщительности. Требовал, а не разговаривал.
– Святой Артур в благости своей забыл про то, что зло не терпит правду. Оно полно бессовестной лжи! – едва старик прикрыл за собой дверь, напомнил своим спутникам Рикард и указал на меня пальцем. – Ты полон лжи! Но истина откроется. Отвечай, колдун, зачем ты пришёл в сей город сеять смерть?
Я был не колдуном, а магом. У меня, Предвестника, даже кое-как получалось использовать недосягаемый свет, а потому язык у меня не поворачивался от обиды хоть что-то сказать в ответ на такое оскорбление.
В наказание за молчание меня силком вытащили из клетки и поставили на колени перед Рикардом. Милосердный жрец резко ударил меня ногой в живот. От боли я тут же согнулся пополам и даже сплюнул кровь – это от неожиданности мне довелось прикусить щёку.
– Зачем ты пришёл в город, колдун?!
На этот раз я оказался болтливее, но никак не менее придирчивее к словам нежели обычно.
– Этот вопрос вам стоит задать кому-либо другому. Я не колдун. И я не пришёл, а меня привезли.
– Если сознаешься быстро, то уже утром отправишься на костёр.
– Мне не настолько холодно, чтобы стремиться к нестерпимой жаре.
– Так тебе не холодно? – с каким-то коварством спросил Рикард и…
Пытки были бессмысленны жестоки, как и многая прочая жестокая бессмыслица. Жрец мог сразу привязать меня к столбу, облитому смолой, но его вера отчего-то вынуждала добиваться от своих жертв некоего признания. Вероятно, чтобы по ночам его совесть не грызла! Но мне представлять загрызенным этого типа было настолько приятно, что я, проявляя себя настоящим еретиком, упёрто молчал. Благо, с учётом того, что, повинуясь моему усилию воли, все болевые рецепторы перестали работать как следовало, это было не так уж сложно. Однако помимо приятного эмоционального удовлетворения, имелось в моём поведении также разумное зерно. Пока жрецы не перешли к стадии, во время которой предполагалось основательно искалечить моё тело, можно было надеяться на чудо спасения. Поэтому, чётко разделяя понятия «сдаться раньше времени» и «с меня хватит», я покамест терпел.
– Ты ведь пришёл уничтожить наш город, колдун? – грозно вопросил Рикард, когда его помощники стянули с меня одежду и стали обливать моё тело ледяной водой. От её температуры пальцы ног готовились вот-вот примёрзнуть к камню. Будь вокруг градуса на два-три пониже, то так бы оно и вышло.
– Нет.
– Это ты зародил в Ниттере проклятую чуму? – пытался выяснить Рикард, когда его помощники вытащили мою голову из ведра, и я достаточно откашлялся для членораздельного ответа. Факел при этом приблизился к моему лицу столь близко, что опалил бы брови, не будь те мокрыми.
– Тоже нет.
– Отчего ты пришёл в Ниттер убивать добрых людей, колдун? – не унимался Рикард, но на этот раз я его почти не расслышал. Мне не улыбалось быть напоенным через воронку до разрыва желудка, а потому я, не желая делать глотки, продолжал сдерживать дыхание. Как и в случае с насморком, это раздражало. Сначала было просто неприятно, а потом и вовсе гадко. Постепенно от нехватки воздуха тело забилось в непроизвольных судорогах и потеряло сознание.
– Зачем ты пришёл в наш город, колдун? Для чего ты разнёс чуму?! – продолжал требовать ответа Рикард на второй день, когда по его указанию меня подвесили за пальцы левой ноги вниз головой. И пусть мне не была доступна боль во всех её гранях, я ощутил, как под грузом моего веса начали выворачиваться суставы.
– Да к кому вы обращаетесь? Я не колдун! И не шёл я к вам! Не шёл! Меня привезли!
– Снимите его! – вдруг сурово потребовал кто-то, и я, как ни вертел головой, так и не увидел, кто говорит.
Минуты не прошло, как я оказался на каменном полу прямо у ног Рикарда. И это мне не понравилось. У меня возникла стойкая ассоциация самого себя с рабом, валяющимся перед хозяином. По этой причине я попробовал встать, но не смог и упал. Однако вторую попытку подняться мне не потребовалось предпринимать. Отчего-то помощники Рикарда ухватили меня под руки, приподняли, и я сразу увидел, что пыточную посетил иерахон.
– Почему вы до сих пор мучаете этого человека? – строго спросил этот мужчина.
– Так, Ваше святейшество, он почти что сознался в колдовстве.
Мой скептический взгляд Рикард стойко проигнорировал…
Сознаться в примитивном колдовстве? Да сейчас, я тогда уж лучше расскажу про своё грандиозное служение Тьме!
– Пожалуй, я сам спрошу. Скажи мне, Морьяр, что ты сделал с той девочкой? – продолжая стоять на отдалении, требовательно поглядел на меня иерахон, и прозвучавшая в его голосе нотка тревоги была мне понятна. Он стоически не показывал слабости, но на самом деле был в шаге от смерти. Чума пожирала его тело.
– Я хотел её вылечить.
– Тогда открой, как ты это сделал!
– О чём вы, Ваше святейшество? – неподдельно удивился Рикард и наконец-то дождался ответа хоть на какой‑то из своих вопросов. Пусть и не от меня.
– Милостивая Энкайма, её состояние стало лучше! Как ты этого добился, юноша?
– Как? –
