легче. Но я держалась молодцом: не упала в обморок, когда нацепляла червяка на крючок и не растерялась, когда закидывала удочку, и этот самый червяк упал в траву.
Ловля рыбы – довольно скучное занятие, сидишь и смотришь на воду. Я даже хотела взять книжку на озеро, но рыбаки так не поступают, их внимание должно быть приковано к поплавку. Просидев десять минут, я пришла к выводу, что моя душа не знает азарта. Я не сомневалась в удаче, за два часа можно поймать двадцать рыб, а не пять. Пусть они будут маленькие, ну и что, уж какие водятся.
Поплавок чуть прилег, будто ему стало скучно, и я коротко вздохнула. Результатов хотелось бы получить побыстрее.
– Что-то не клюет, – серьезно, даже с долей озабоченности за мой успех, сказал Матвей. Но в его глазах прыгали смешинки. – Добегу до магазина, куплю чего-нибудь.
Он вернулся довольно скоро с бутылкой простой воды и большой плиткой молочного шоколада с изюмом и лесными орехами. И следующие десять минут мы сидели рядом, ели шоколад и смотрели на поплавок. В тельняшке я чувствовала себя настоящей морячкой-рыбачкой, вот только ерши, караси и прочая чешуйчатая живность продолжали игнорировать червяка. Мое нетерпение начинало возрастать.
– Я знаю, ты смотришь на воду и мысленно отгоняешь рыбу, – обвинила я Матвея. Поднялась и закинула удочку в сотый раз.
– Если бы я обладал такой силой мысли, – усмехнулся он, – поверь, я бы пожелал кое-что другое.
– Утром лучше ловится, а сейчас день, поэтому поблизости никто с удочкой и не сидит.
– Да, обстоятельства таковы, и ничего не поделаешь.
От этой философии легче не стало.
Поплавок дернулся, я резко рванула удочку на себя, но ни рыбы, ни червяка на крючке не наблюдалось…
– Она сорвалась! – с досадой воскликнула я, и сморщилась, переживая великую потерю и отчаянную трагедию.
– Крючок зацепился за корягу, – прокомментировал Матвей, стянул майку, лег на траву и закинул руки за голову. – Не расслабляйся, уверен, скоро зеркальные карпы приплывут к нашему берегу. – Он улыбнулся и посмотрел на меня прищурившись.
В этом взгляде присутствовала ирония, но все же он был добрым, отчего в моей душе мгновенно расцвели полевые ромашки. Я уже начинала привыкать к полуобнаженному виду Матвея, но, если бы он был ниже ростом, худее и не отличался спортивным телосложением, у меня получилось бы отвернуться гораздо быстрее. Так, во всяком случае, я себя оправдала.
Через два часа произошло неожиданное: спор я проиграла вчистую, ни одна даже самая крохотная рыбешка не удостоила меня вниманием. Последние полчаса Матвей уже не шутил, он лишь улыбался, предвкушая победу. Рядом с берегом суетились мальки, и пронеслась отчаянная мысль: «Если быстренько поймать их, то можно ли посчитать, что с заданием я справилась?»
– Жду тебя в пучине морской, – сказал Матвей, и в купальных шортах довольно легко зашел в воду. – Как видишь, совсем не холодно. – И он поплыл с той свободой движений, которая присуща, наверное, только истинным Ихтиандрам. На середине озера развернулся, нырнул, вынырнул, тряхнул головой, смахивая с лица капли воды, и устремился обратно. – Иди ко мне, – произнес Матвей, приблизившись к берегу, выпрямившись. Вода доходила ему до пояса.
Рассматривала ли я проигрыш? Да, но слабо. В таких случаях лучше выполнить обещанное без лишних разговоров, и тогда непринужденность частично скроет смущение.
Оставшись лишь в трусах, лифчике и тонкой тельняшке, я поблагодарила магазин за мужские размеры одежды. Тельняшка на мне смотрелась мини-платьем, а это было даже неплохо. Она скрывала все, что требовалось. Но я никак не могла поблагодарить магазин за широкие хлопковые трусы в мелкий цветочек.
Матвей протянул руку, и я бы соврала, если сказала, что пошла в воду неохотно. Очень хотелось, чтобы мои пальцы коснулись его пальцев.
– Осторожнее, – предупредил Матвей, – дно неровное, попадаются камни. Плавать умеешь?
– Да, – ответила я, не в силах сказать что-то еще. Волнение перехватило дыхание, но я продолжала идти. Край тельняшки намочила вода, и ткань сначала прилипла к телу, а затем расправилась.
Сделав шаг вперед, Матвей притянул меня к себе, и я совершенно неожиданно оказалась в кольце крепких рук. И я услышала, как бьется его сердце.
– Это естественное озеро, в него, в отличие от остальных, не запускают рыбу, – сказал Матвей. – Здесь и за сутки пять рыбешек не поймать.
Я подняла голову и заглянула в глаза Матвея, чувствуя, как он сильнее прижимает меня к себе.
– Ты меня обманул?.. – выдохнула я, упираясь ладонями в его грудь.
– Разве? – он вопросительно приподнял брови. – Я сказал себе после спора: кругом полно озер, пусть будет то, к которому она пойдет сама. Вот видишь, это не я тебя сюда привел, а судьба. – Взгляд Матвея вдруг стал совсем другим. Теперь он смотрел на меня нежно, и я запоздало сообразила, что и обнимает он меня так же. Я просто не сразу это поняла. – Динка, у тебя слишком большие глаза и слишком редкое имя, чтобы я тебя забыл. Неужели ты полагала, что я тебя не вспомню и не узнаю?
* * *
Петербург. Далекое прошлое…
Душа парила. За завтраком Соня оживленно беседовала и, как заклинание, мысленно повторяла: «Я счастлива, очень счастлива».
Теперь дорога до Петербурга казалась совсем короткой – всего час на поезде, но пусть же минуты растягиваются, и стук колес сливается со стуком сердца.
– Мы увидимся в субботу, совсем скоро, – сказала Оля и посмотрела в окно на убегающие деревья и поля.
– Да, время летит незаметно, – поддержал Лев Григорьевич. – Сначала я полагал устроить небольшой ужин, но это категорически не получилось. Признаться, во время нашего с вами отдыха, я неожиданно понял, что соскучился по обществу и шуму. Вот увидите, тряхну стариной и станцую!
– Боюсь, глядя на тебя, и мне захочется, – усмехнулся Николай Степанович.
– Чем больше гостей, тем лучше, – улыбнулась Оля и перевела взгляд на Алексея.
Но он смотрел на Соню.
«Не забудь про пять танцев», – говорили его глаза.
«Не забуду».
«Жаль, что придется расстаться до субботы, однако я должен помочь деду. Подготовка к ужину идет полным ходом, вот только еще много дел».
«Я рада, что ты обрел семью…» – Уголки губ Сони дрогнули, но она сдержала улыбку.
– К сожалению, я не могу участвовать в быстрых танцах. – Оля продолжила внимательно смотреть на Соловья. – А мне бы хотелось исполнить польку.
– Ерунда! – громогласно объявил Лев Григорьевич. – Желания прекрасных дам должны исполняться. Не надо оглядываться на других, моя дорогая, делайте, что велит душа.
– Ольга, позвольте мне уже сейчас пригласить вас на польку, – галантно предложил Алексей, искренне сочувствуя внучке Николая
