– Здешние обитатели тоже его полюбили. – Порция с тревогой посмотрела ему в глаза. – Что в Лондоне, очень плохо?
Себастьян презрительно скривил губы.
– Истерия. Публика негодует. У нее украли ангела во вдовьих одеждах. Был даже запрос в парламенте. Королева засыпала полицию письмами. Никто не знает, где вы и почему скрылись. Ваша падчерица утверждает, что ей ничего не известно.
– Она должна знать. И Арнольд – тоже. – Порция опустила голову и, нервно ломая пальцы, продолжила: – Я говорила Марку, что его арестуют, если не хуже.
– Вы правы.
– Как вы полагаете, сколько у нас времени?
– Не более недели. Когда Арнольд Гиллингем вас найдет, он станет действовать. Если он сумеет вернуть вас, то его авторитет несказанно возрастет.
Порция с горечью засмеялась.
– Да, это на него похоже. Холодное честолюбие.
– Марк рассказал мне, через какие испытания вам пришлось пройти в последнее время, леди Эллерсли.
– Пожалуйста, называйте меня Порцией.
Себастьян поклонился.
– Да, Марк увез меня от всего этого. Он, действительно мой герой. Но боюсь, он навлек на себя большую беду. – Порция вздохнула. – Мне необходимо вернуться. Я надеялась пожить здесь еще, но…
– Вы ведь любите моего брата, правда, Порция?
Она подняла голову и улыбнулась.
– Да. Сначала я сопротивлялась, но не справилась с собой. Мне кажется, я всегда его любила.
Себастьян нахмурился.
– Мне, кажется, знакомо ваше лицо.
Порция не удивилась, что Себастьян узнал ее. Когда она была еще совсем девочкой, он несколько раз приходил в дом викария на чай. Нет смысла скрывать, кто она такая.
– Конечно, вы меня знаете. Я была Порцией Страуд, дочерью викария.
– О Господи! Теперь я вспомнил. А Марк…
Порция не успела попросить его о молчании – раздался шум голосов. Голоса приближались, и через минуту в холле появилась миссис Страуд в сопровождении Мерси. Мать что-то говорила, Мерси кивала.
– Вот ваша дочь, мадам, – объявила домоправительница, заметив Порцию и Себастьяна в нише окна.
– О да. Она красивая девочка, правда? Вся в меня.
– Моя мать немного не в себе, – негромко объяснила Порция. – Уже много лет, и ей становится все хуже.
– Но что она здесь делает? – изумился Себастьян. Порция смотрела на него смеющимися глазами.
– Разве Марк вам не рассказал? Арнольд шантажировал меня благополучием матери, и я решила, что должна вывезти ее из Лондона. Отъезд был назначен на ту же ночь, когда появился Марк. Он привез сюда мою мать и мою горничную.
– О Господи! – расхохотался Себастьян.
– Кто этот джентльмен? – требовательно спросила миссис Страуд.
– Это граф Уорторн, мама.
– Я знакома с десятками графов, – сообщила старая леди Себастьяну. – И с герцогами. Должна сказать, они все одинаковые.
– Мама, это невежливо.
– Правда, дочка? – Она смотрела на Порцию так, как будто ждала от нее указания. – Тогда я отведу графа в наш сад и покажу ему цветы. Очень красивые цветы, вам понравится, вот увидите. – Она взяла Себастьяна за руку и увела его.
– Надеюсь, с ней не очень много хлопот? – начала Порция, убедившись, что мать ее не слышит. – Я знаю, временами с ней трудно.
– Она – очень приятная старая леди, – твердо заявила Мерси. – Иногда немножко путается. Похоже, ей здесь нравится. Она все время спрашивает, можно ли ей тут остаться.
– Я никогда не думала, что она так не любит Лондон. Она очень хотела, чтобы я вышла замуж за лорда Эллерсли. Когда это случилось, она была в восторге, надеялась, что станет вести великосветскую жизнь, встречаться с аристократами. Она всегда была очень честолюбива. Положение жены викария не могло ее удовлетворить.
– Но сейчас она счастлива, – заверила Порцию домоправительница. – Может быть, она сама не осознавала, как ей нравилось быть заурядной сельской дамой, и поняла, только когда лишилась этого.
Порция улыбнулась и вместе с Мерси направилась в сад. Светило солнце, но было холодно. В тени сторожки женщина кормила ребенка грудью. Ее муж, один из каменщиков, сидел рядом. Порция на мгновение приостановилась, с завистью разглядывая картину семейного счастья.
Марк стал ее возлюбленным. Она любит его уже много лет. Неужели они не могут жить как все и быть счастливы? Если бы их только оставили в покое… Но на это рассчитывать не приходится. Кольцо сжимается, и, что бы они ни сделали, им не избежать вмешательства большого мира.
Глава 27
– Порция…
Шепот заставил ее обернуться. В тени конюшен стоял Марк.
Порция огляделась вокруг. Мерси присоединилась к миссис Страуд и Себастьяну, которые любовались садом. Через минуту они обернутся и станут ее искать. Порция шагнула к Марку.
– В чем дело? – так же шепотом спросила она.
– Я хочу тебе кое-что показать. – Он крепко взял ее за руку.
– А они? – Она сделала жест в сторону его брата и двух женщин.
– Ты мне нужна для себя. – Он многообещающе посмотрел ей в глаза и стиснул ее локоть.
У Порции подогнулись колени. Как только они скрылись из поля зрения родственников, Марк побежал и потащил следом Порцию. Она задыхалась, но старалась не отставать. Ей казалось, что она снова превратилась в деревенскую девчонку. Они выскользнули из ворот и побежали по тропинке, которая вилась по высокому берегу болота. Прилив еще не кончился, и вода стояла высоко. Ступеньки привели их к маленькому причалу, где качалась на волнах лодка. Марк быстро спустился в нее, подхватил Порцию, устроил ее на сиденье и отвязал конец веревки.
– Хочешь поплавать? – спросил он Порцию, которая испуганно вцепилась в планширы.
– Нет, – со страхом в голосе отозвалась она. – Ты не боишься перевернуться?
Марк отвечал серьезным тоном, но в глазах его играли все те же знакомые искорки:
– Не боюсь. Но я всегда считал, что в жизни все надо попробовать. Однако на сей раз будем надеяться на лучшее, любовь моя.
Он оттолкнулся от пристани и начал грести. Камыши заслоняли обзор, Порция видела лишь верхушку Давелл-Холла и башню с колоколом, а потому она стала смотреть на Марка, на его сильные плечи, на растрепавшиеся от ветра волосы. Одна из прядей упала ему на лоб, и ей страстно: хотелось ее откинуть.
– Здесь лучше, чем на Серпантине?
Порция засмеялась.
– Мне нравится, когда ты так смеешься, – вдруг сказал Марк и серьезно посмотрел ей в глаза. – Ты можешь быть великосветской дамой, леди Эллерсли, но я тешу себя надеждой, что я – единственный человек, который способен заставить тебя веселиться как девочка.
