class="p1">Облегчение накатывает на меня подобно приливной волне, и я закрываю глаза.
Она жива.
Мир не был лишен ее доброты или улыбки, которая подобна солнцу в пасмурный день, теплой и манящей.
Но где-то во время передышки мое подсознание что-то улавливает, подсказывая мне пока не слишком волноваться. Он сказал «не благодаря тебе».
— Что вы имеете в виду? — Спрашиваю я, открывая глаза и глядя на него. — Она рассказала тебе, что произошло?
Несмотря на все это, я игнорировал то, что происходило в моей собственной ситуации. На самом деле, я не сидел здесь, в этой маленькой комнате для допросов полицейского участка, в качестве подозреваемого, обвиняемого в накачивании женщины наркотиками и попытке изнасилования.
Единственное, что отличается от нынешнего момента и события десятилетней давности — это слово «попытка» впереди.
Но Реми жива. Она очнулась и все уладит.
— Да, она это сделала, — говорит он, опуская взгляд на лежащую перед ним папку. А потом его глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими, и ненавистная улыбка, которую он посылает в мою сторону, заставляет меня сесть немного прямее. — И она рассказала нам, что ты с ней сделал.
***
Я провел последнюю неделю, пытаясь понять, что, черт возьми, с ней произошло.
Сначала я был уверен, что это ошибка, недоразумение, которое будет исправлено. Она ни за что не сказала бы им, что я сделал это с ней.
Но вот я здесь, неделю спустя.
Я подтягиваю одно колено и кладу на него руку. Я помню, что в прошлый раз бетонный пол был гораздо более неудобным. Я думаю, это то, что происходит, когда ты весь онемел. Мертвый внутри. Прямо сейчас я ничего не чувствую.
Предательство глубочайшего рода со стороны женщины, которую я люблю, нет… любил, убило во мне все, что было мне небезразлично.
Она знала, что я не нападал на Дженнифер. По крайней мере, я так думал.
Так что же, черт возьми, произошло?
Было ли это частью какого-то длинного плана, в котором она участвовала вместе с жителями города, о котором у меня были подозрения с самого начала? То, что я увидел на пляже, разбило меня вдребезги, и я не могу поверить, что кто-то был готов сделать это с собой, что она была готова пойти на такое ради них. Но, возможно, я ошибаюсь.
Или, может быть, на нее, действительно, напали, и она искренне думает, что это я напал на нее? Но как она могла подумать, что я способен на такое, если только она все еще не верила, что я не делал это с Дженнифер?
Или, может быть, она просто решила обвинить меня в том, что с ней случилось из-за нашей ссоры? Ссора, о которой случайно узнали копы, а это значит, что она бы им рассказала.
Независимо от того, по какой гребаной причине это было, она сказала им, что это сделал я. И вот я здесь.
Я чувствую себя дураком, потому что, несмотря на то, что я планировал отпустить ее, несмотря на то, что я не хотел впускать ее в свой мир… Она заставила меня надеяться, она заставила меня любить, и она заставила меня не чувствовать себя одиноким.
Затем она разорвала все это самым жестоким образом.
Всю прошлую неделю я был в состоянии шока и замешательства, потому что думал, что она… но, думаю, я ошибался.
А теперь у меня просто осталась горечь.
Мои мысли скатились так низко, что я не думаю, что смогу поднять их снова. Они тянут меня вниз вместе с собой, приковывая цепями к темным глубинам этого жалкого существования.
Мне не следовало покидать свой гребаный дом, где я был под охраной моих камер. Я знал, что грядет что-то плохое.
Запах этого мерзкого места прожигает путь через мой нос к моим внутренностям.
Я ненавижу это.
Я ненавижу эти звуки.
Я ненавижу эту еду.
Я ненавижу этих людей.
Я больше не могу здесь находиться.
Это не жизнь. Здесь для меня ничего нет.
Я думаю, что там для меня тоже ничего нет.
Мои мысли переключаются на Кэмпбелла, и, конечно, мы только что восстановили связь, но мы не друзья. И я бы тоже никогда не хотел, чтобы он навещал меня здесь.
Одно можно сказать наверняка. Я не планирую быть парнем, к которому все относятся, как к дерьму. Я не планирую быть парнем, который почти не спит, потому что кто-то может подкрасться для нападения в любой момент.
С меня хватит.
И поэтому я жду. Я жду психа, которого все зовут Стич. Психа, который заправляет этим местом. Я хочу, чтобы наши пути пересеклись, и он сделал все, что в его силах.
Я жду, и я, действительно, жду.
Все вокруг меня — размытое пятно движений и бормотание голосов, пока я сижу здесь, глядя вперед, не обращая ни на что из этого внимания.
Наконец, в поле зрения появляется человек, которого я так долго ждал. Я удивлен, что он не окружен своими парнями. Но как бы то ни было, он достаточно смертоносен сам по себе.
Я наблюдаю, как кто-то неосознанно встает у него на пути, а затем его хватают за шиворот и толкают к стене.
Похоже, он в плохом настроении.
Идеально.
Я жду, пока он подойдет немного ближе, прежде чем подняться на ноги, а затем перехожу ему дорогу и останавливаюсь прямо перед ним.
В отличие от другого парня, которого он только что впечатал в стену, я на пару дюймов выше его, так что он не делает того же движения.
— У тебя проблемы, братан? — Спрашивает он, подходя на шаг ближе.
С такого близкого расстояния кажется, что у парня странный взгляд. Как будто его глаза мертвы внутри или что-то в этом роде. Пустой. За ними ничего нет.
И мне интересно, так ли сейчас выглядят мои?
Мое сердце не колотится в груди.
Моя кровь бежит по венам не от адреналина.
Мои плечи не напряжены.
Я просто… готов.
— Ага, — усмехаюсь я, оглядывая его с головы до ног. — Твоя гребаная уродливая рожа у меня перед носом.
Губа Стича дергается, прежде чем превратиться в усмешку.
Краем глаза я вижу, как он тянется за чем-то у себя за поясом.
И тогда я двигаюсь.
Глава 26
Реми
У меня так пересохло во рту, что я едва могу его открыть. Даже когда я пытаюсь прочистить горло, я обнаруживаю, что оно такое же сухое.
Что происходит?
Наконец, открыв глаза, я понимаю,
