в процессе реанимации, и он, расстроенный, что остается не у дел, отпускал колкости налево и направо. Судя по всему, на десантника не сильно подействовала речь Ковалева о необходимости сплочения коллектива. Марию он так и не простил и не упускал момента поддеть ее. Девушка стоически терпела. То ли понимала, что наше нынешнее положение в большей степени ее заслуга, то ли считала ниже своего достоинства вообще обращать внимание на остроты нижестоящих чинов.
— Итак, — подвела итоги Мария. — На разведку выдвигаются Сергей Козырев, Егор Ковалев, Герман Мечников и я.
— И я, — неожиданно подал голос наш геолог.
Мы удивленно посмотрели на него, но доктор Боровский как ни в чем не бывало пояснил:
— Засиделся я тут с вами, ребятки. Кости размять бы. Да и потом, вы же сами говорили — каждые руки дороги. Авось на что сгожусь там.
Лично мне не понравилась такая инициатива. Как-то неестественно прозвучали его слова, да и, откровенно говоря, не хотел я, чтобы наш геолог присутствовал на том спектакле, который я готовил. Но весомых аргументов против его участия в экспедиции я не нашел. А остальным, похоже, было без разницы.
— Значит, на челноке остаются раненый Чак Ноллан и оба пилота, — подвела итог Мария и первой направилась в грузовой отсек надевать свой скафандр.
Мы терпеливо дождались, пока девушка переоденется, и прошли следом за ней, лишь когда она открыла нам дверь.
В скафандры облачались молча. Каждый был сосредоточен на собственных мыслях. Помогали друг другу тоже молча. Когда Егор натягивал мне на голову нашлемник и закреплял шлем скафандра, мы коротко переглянулись. Ковалев еле заметно кивнул мне, давая понять, что помнит все, о чем я говорил ему, и готов выполнить уговор в точности. Я ответил таким же коротким кивком и помог ему надеть шлем.
Я затеял довольно рискованную игру, но иного пути вывести Марию на чистую воду я не видел. Она явно утаила от нас часть правды. Очень весомую часть. Меня интересовали ее связи, контакты, как и кто подготавливал ее к совершению диверсии, когда и кем она была завербована… Все, что способно было пролить свет на текущие события, представляло огромную ценность для нас. А самое главное, эта информация была нужна мне для того, чтобы понять, как в дальнейшем будут действовать Мария и ее возлюбленный. Разумеется, если нам удастся его спасти.
Из оружия мы взяли с собой лишь портативные бластеры. Тяжелую плазменную винтовку брать не стали, хотя Козырев и настаивал. Вместо нее взяли еще один гравитационный манипулятор и набор необходимых для взлома охранной системы инструментов.
— Ну что, пошли! — коротко отдал команду Ковалев и ударил по кнопке открытия люка. Медленно опустилась рампа. Нас всех тут же окутало снежной круговертью.
— Ветер слишком сильный! Надо организовать цепь, — предложил я и, не дожидаясь одобрения, пропустил через кольцо крепления у себя на поясе трос с карабином на конце. Первым в цепи пойдет Козырев, как самый сильный из нас. За ним Ковалев, доктор Боровский и Мария. Я замыкающий.
Потратив минут десять на организацию связки, мы наконец вышли из «Ермака». Оглядевшись и сверившись с картой, Сергей взял курс на возвышение, действительно похожее на занесенный снегом локатор.
Идти было трудно. Тут, возле моря, ветер терзал нас гораздо яростнее, нежели там в пустоши. Невесть откуда взявшийся при таком морозе мокрый снег постоянно налипал на наши шлемы, мешая обзору. Легковесная Мария несколько раз теряла равновесие от сильных порывов ветра и падала. Мы с доктором Боровским помогали ей подняться, но после третьего падения просто взяли ее под руки и пошли все вместе. Видимость опять упала до пары метров, мы почти не видели идущих впереди Козырева и Ковалева. Лишь до предела натянутый трос связки говорил нам, что на том конце все еще продолжают движение наши товарищи. Каждые две-три минуты мы устраивали в радиоэфире перекличку, чтобы быть уверенными, что никто из нас не отстал.
Наконец мы добрались до гигантской сопки. Издали она казалась меньше, но на самом деле представляла собой довольно большой, больше ста метров в длину, и высокий объект. У меня почти не осталось сомнений в том, что под снегом именно сооружение, а не сопка. Слишком уж выделялось оно габаритами на фоне прибрежного рельефа.
Когда мы с геологом дотащили нашу спутницу до подножия искусственной сопки, Ковалев и Козырев уже вовсю орудовали манипуляторами, пробивая в вековом слое снега и льда тоннель к сооружению. Не прошло и десяти минут, как мы все переместились в него. Ни ветра, ни снежной бури тут не было, и мы смогли немного передохнуть. Еще через пять минут Сергей Козырев сообщил по радиосвязи, что добрался до бронированной металлической стены. Мы не ошиблись. Координаты все-таки привели нас к рукотворному сооружению. Именно отсюда транслировались те сигналы.
— Куда дальше? — спросил Ковалев, когда мы все подошли к препятствию. — Налево? Направо?
Нам предстояло пробивать тоннель по периметру здания в надежде обнаружить вход.
— Взяли бы мою плазменную пушку, пробили бы дыру прямо здесь. Дел-то! — угрюмо буркнул десантник.
— И нарушили бы все протоколы защиты периметра сооружения, — огрызнулась Мария. — Не забывайте, это здание вполне может быть военным объектом. Не зря же они забрались так далеко.
— Не уверен, что это здание, — ответил Козырев, расчищая манипулятором пространство вдоль стены. — Поглядите на эти сварные швы.
Мне пришлось применить все свое воображение, чтобы по небольшому очищенному от снега изогнутому фрагменту опознать остов огромного корабля.
— Как думаете, что это? — спросила Мария. — Космическая станция? Может, челнок наподобие нашего?
— Стальной? — скептически покачал головой Ковалев. — Вряд ли. Думаю, это корабль.
— В смысле, не космический? — удивилась Мария.
— В смысле, плавающий. Ледокол, например. Раньше на таких кораблях расчищали северный морской путь ото льда. По расчищенным морским трассам ходили транспортные и военные суда. Особенно популярным этот путь был во времена третьей мировой войны. По сути, только благодаря тому, что у нас тогда был самый мощный ледокольный флот, мы и выстояли.
— А что Косу делать на таком ледоколе? — удивилась Мария.
— Не знаю, товарищ майор, — отозвался десантник Козырев, — это вас надо спросить. Как вы там с любимым договаривались?
Девушка не заметила сарказма и на полном серьезе ответила:
— Уговор был, что он найдет безопасное место, откуда можно будет длительное время посылать кодированный сигнал. Как только на этот сигнал поступит ответ с моей спасательной капсулы, Коса должна была вывести из анабиоза автоматика.
— И уже после этого он должен был лететь спасать вас, — продолжил за Марию Ковалев.
— Точнее, плыть, — опять уколол Марию десантник.
Девушка растерялась.
— Да, действительно странное место для того, чтобы переждать несколько столетий, — согласилась она.
— Вы даже представить себе не можете, насколько оно странное! — выкрикнул Ковалев откуда-то из глубины прорытого им тоннеля.
Мы все подошли к нему и уставились на то, что можно было считать носом корабля. На борту красовалась надпись — надпись на том самом непонятном языке «небесных людей».
— Быть этого не может! — с отчаянием выкрикнула девушка.
— Ну, тут одно из двух, — флегматично заметил Козырев. — Либо ваш любимый — перебежчик и теперь сотрудничает с «небесными людьми», либо его вообще нет на корабле, а сигнал в космос посылает кто-то другой. Вы же его так и не расшифровали.
— Не будем делать преждевременных выводов. Нужно проникнуть внутрь и все проверить, — предложил Ковалев.
Мария с готовностью закивала.
Очевидно, как и в случае с объектом «небесных людей» в пустоши, этот корабль был заброшен. На это указывало все. Севшее на мель судно было погребено под тоннами льда и снега. Нас никто не встречал. Кроме закодированного сигнала, периодически транслировавшегося в пространство, эта груда железа никак себя не проявляла. Ни активации вооружения, ни предупредительных выстрелов, ни попыток связаться или ответить на наши позывные.
— Интересно, а судно специально посадили на мель или у них случилась авария? — вслух спросил Козырев.
Ему ответил доктор Боровский:
— Вполне возможно, этот корабль потерял ход из-за поломки или был поврежден. Затем он намертво застрял во льдах и дрейфовал вместе с ледником до тех пор, пока ледник не наполз на сушу.
— А разве такой путь не должен был занять сотни лет? — удивилась Мария.
— Должен, — коротко ответил геолог. — Очевидно, я заблуждаюсь.
Вход мы искали недолго. Вооружившись логикой, мы предположили,
