ли только один завод, пусть и выпустивший больше двух тысяч реактивных двигателей, мог обеспечить все потребности люфтваффе. Знает ли Баур о других?»
— Мы обнаружили этот завод, а в нем более двух тысяч двигателей разной стадии готовности и разной модификации. Мы также нашли и техническую документацию на производство двигателя Jumo-004. — Савельев впился взглядом в Баура. — Но один завод не мог ведь обеспечить массовую сборку реактивных самолетов почти на двух десятках предприятий? Значит, были и другие моторостроительные заводы, выпускавшие Jumo-004? Вам о них известно, Баур?
«Как же мы недооценивали этих русских, — с грустью думал Баур. — К чему были все эти надутые щеки адмирала Канариса с огромным штатом абвера, шаловливое ребячество Шелленберга с вечно сальными анекдотами или вечная наигранная таинственность Гейдриха, а после его гибели — Кальтенбруннера с огромным количеством сотрудников и осведомителей гестапо и СД? Русские разведка и контрразведка оказались очень оперативными, проворными, ловкими, словно цирковые эквилибристы. Если большинство их оперативников такие, как этот подполковник, тогда все объяснимо. Тогда понятно, почему русские так быстро обнаруживают хорошо упрятанные секреты рейха. Но надо отвечать, молчание могут неверно расценить».
— Конечно, видимо, работало несколько моторостроительных заводов. Но, поверьте, я знаю еще только один, в Нордхаузене. Там тоже шла сборка Jumo-004.
— Вы уверены в этом? Откуда вы об этом знаете?
— С уверенностью утверждать не могу. Информация о заводе в моем мозгу отложилась из разных источников. Однажды, — по-моему это было в начале сорок третьего года в Берлине, — зайдя в ресторан пообедать, я обнаружил там Мильха с группой генералов люфтваффе. Меня пригласили за стол, и в ходе беседы Мильх поручил одному из генералов, кому, точно уже не помню, отправиться в Нордхаузен с целью инспектирования строительства моторостроительного завода.
— Почему вы думаете, что именно там собирали Jumo-004?
— В конце сорок четвертого я слышал, как Геринг, выйдя от фюрера, просил по телефону Мильха представить ему график выпуска этих моторов на заводе в Нордхаузене. Кроме того, в январе этого года, будучи в Дессау, я сам видел разгрузку реактивных двигателей на опытном заводе Юнкерса. Я спросил тогда технического директора, откуда продукция, и получил ответ: из Нордхаузена.
Савельев, записывая ответы Баура, весь напрягся. Оставался единственный, но самый главный вопрос: где двигатель Jumo-0012?
— Баур, что вы знаете о реактивном двигателе Jumo-0012?
Баур вновь ушел в себя. Он знал об этом, как говорили, чудо-двигателе, предназначенном для дальнего тяжелого четырехмоторного бомбардировщика Ju-287, который сперва был похоронен Удетом, а затем Герингом. Двигатель прошел все испытания, получил высокую оценку специалистов, был изготовлен предсерийно в нескольких экземплярах, но в серию попасть не успел, закончилась война. Двигатель собирали в Нордхаузене.
«Но стоит ли об этом говорить русскому контрразведчику? Я и так много ему рассказал, надо что-то сохранить на потом. Возможно, подполковник и вправду чем-то поможет. А если не сказать, может обидеться и ничего из обещанного не выполнит. Бог с ним, с этим двигателем».
— Знаю, что он — дальнейшее и очень успешное развитие двигателя Jumo-004. Но, к большому сожалению, Геринг ничего не понимал в бомбардировочной авиации и стал могильщиком суперсовременного самолета Ju-287, для которого и был изначально предназначен этот двигатель. Предваряя ваш вопрос, скажу: Jumo-0012 собирали тоже на заводе в Нордхаузене. Но, по моим сведениям, успели изготовить не более десяти штук.
— Где может находиться документация на двигатель? — Савельев почувствовал в теле мелкую дрожь, какую испытывает азартный охотник, уже выследивший и взявший на прицел долгожданного зверя. Только бы не выдать своего внутреннего состояния.
— Не знаю, господин подполковник. Но если вы нашли документацию на Jumo-004 рядом с моторостроительным заводом в Дессау, ищите документы в Нордхаузене, их просто не могли далеко увезти.
Савельеву больше ничего не требовалось от военнопленного. Баур подписал протокол допроса на немецком языке и подписку о неразглашении, допил остывший сладкий чай и ждал, когда подполковник вызовет конвойного. Вдруг Савельев спросил:
— Помните, Баур, что я советовал вам в госпитале при прощании, там, во Франкфурте-на-Одере?
— Помню, господин подполковник, заняться в неволе чем-то полезным.
— Похоже, вы не усвоили мой совет. — Савельев собрал документы в портфель и уже готовился уходить.
— Не понял вас. — Баур сделал изумленное лицо.
— Жаль, Баур, жаль. Если вы и дальше будете в заключении вести себя так, словно новый нацистский мессия, поднимая моральный дух военнопленных офицеров болтовней об избранности Гитлера и превосходстве фашистского режима, вас просто расстреляют. Мне вы можете поверить на слово. Займитесь делом, режьте, пилите, строгайте, вышивайте крестиком, вяжите, на худой конец. Выздоравливайте. Всего вам доброго.
Глава 38
Летом тридцать седьмого года все были заняты подготовкой к первым крупномасштабным маневрам вермахта совместно с люфтваффе, в которых приняли участие только от ВВС более 70 тысяч солдат и офицеров, 1337 самолетов, свыше шестисот зенитных орудий, 9 тысяч автомобилей и 169 прожекторов. Маневры начались 20 сентября учебной атакой с воздуха на Берлин. На следующий день мы с фюрером и прибывшим по этому случаю Муссолини вылетели на Ju-52 из Рехлина в Восточную Пруссию, где происходили основные маневры сухопутных сил. Три дня спустя мы вернулись в Берлин. Дуче был поражен увиденным. Он признался, что ему никогда в жизни не приходилось участвовать в столь грандиозных учениях, где действовали сотни тысяч солдат и офицеров, танковые армады и авиационные соединения, закрывавшие небо несметным числом своих самолетов. Фюрер выглядел очень довольным.
В октябре я вылетел в Дессау на завод Юнкерса вести переговоры и подписывать контракты на поставки самолетов для моей правительственной эскадрильи. В этот раз я размещал заказ только на Ju-52, но неожиданно возникла проблема. Генеральный директор концерна Юнкерса доктор Генрих Коппенберг, человек властный и упрямый, отказал в моей заявке на изготовление десяти самолетов, сославшись на приказ Геринга все Ju-52 собирать исключительно в варианте транспортного самолета для нужд люфтваффе. Возражение о том, что наша заявка поступила в Дессау за три месяца до приказа Геринга, Коппенберг не стал принимать в расчет. Из его кабинета я позвонил Мильху и объяснил ему абсурдность ситуации. Мильх велел передать трубку Коппенбергу. Я не отходил от аппарата, поэтому слышал весь разговор.
— Коппенберг, — гремел Мильх, — вы опять испытываете мои нервы?! Вы, видимо, плохо понимаете, что Баур фактически выполняет приказ фюрера!
— Но, господин статс-секретарь… — начал было Коппенберг в своей манере быка.
— Молчать, когда с вами говорит генерал Мильх, молчать и слушать!
— Но рейхсминистр Геринг… — не унимался генеральный директор.
— Коппенберг, вы идиот или маскируетесь?! Мне что, просить Гиммлера арестовать вас за саботаж?!
— Но что
