из пяти эскадронов стал гарнизонным, для подготовки рекрутов. Зато прибыло первое подкрепление, давно ожидаемое. Припожаловали два конных полка — Острогожский и Сумской, из слободских черкесов, как называли казаков. Возглавлял их генерал-майор Шидловский, шляхетского рода, лет сорока. Интересной судьбы оказался — отличился в Полтавской битве, только вздумал конфликтовать с Меншиковым. А потому был арестован, лишен чина и имений, выдран кнутом для острастки. И хотя его недавно простили и вернули прежнее положение, но обиду ему хорошо запомнилась.
Каждый полк пришел в составе пяти сотен хорошо экипированных казаков, по шестьсот сабель в каждом, причем большая часть осталась на Слобожанщине для охраны рубежей. Ведь татарские орды каждый год совершали набеги из ногайских степей «Дикого поля» и Крыма.
Ожидалось скорое прибытие еще трех слободских полков — Изюмского, Харьковского и Ахтырского — почти две тысячи казаков. И это была внушительная сила по местным меркам, пусть и неспособная (как ему объяснили) сражаться на равных с петровскими драгунами, но зато незаменимая при набегах на неприятельские лагеря, аванпосты и обозы. Так что Алексей отправил казаков к Шереметеву — тот им найдет применение. Правда, перед этим, наградив Шидловского крестом за верную службу — генерал аж прослезился от радости, попросил отобрать от всех полков по четыре десятка самых казаков, что будут служить в эскадроне его Лейб-Конвое. И как ему уже доложили, первые восемь десятков отобрали с великими обидами, ибо многим черкасам захотелось служить при особе молодого царя.
А вот гетман Скоропадский со своей войсковой старшиной явно выгадывал, на чью сторону повернется в противостоянии отца с сыном Фортуна. Одно утешало — судя по сообщениям, гетман не оказывал никакой помощи и Петру. Также и Киевский губернатор князь Дмитрий Михайлович Голицын вел себя неоднозначно, отписав Петру, что ланд-милиция, в которую массово приписали однодворцев, ненадежна. Этих шляхтичей, по сути дворян, царь решил переводить на положение государственных крестьян, чему они, понятное дело, были очень сильно недовольны.
Азовский губернатор Петр Матвеевич Апраксин, старший брат генерал-адмирала, склонялся на сторону молодого царя более явственно. Присягать не торопился, но командуя ланд-милицией, не допустил ухода полков по приказу Петра, также отписав об их ненадежности. Более того, не остановил два полка, что пошли маршем на Москву, и должны были прибыть в самом скором времени, ибо торопились, хотя по грязи сильно не походишь. Но тут дело такое — он ведь сам оказался полковником собственного царевича Алексея Петровича полка, которым командовал в его отсутствие майор Иван Васильевич Отяев. Так оный майор, получив посланное с нарочным известие, взбунтовал свой полк из однодворцев и двинулся на Москву по собственной инициативе. Причем втянул в мятеж полковника Воронцова, что командовал переименованным стрелецким полком — тем терять было нечего, но при удаче могли получить от молодого царя многое…
— Ладно, на досуге займусь артиллерией, да вообще всей армией более серьезно. Нельзя это дело фельдмаршалу и генералам на откуп одним отдавать, — Алексей вздохнул и медленно отправился к супруге, что с большим выводком придворных дам и всяких баб, нянек и служанок, гуляла в парке. Отдыхала с детьми царевича, которым стала мачехой, от кремлевского дворца со свинцовыми водопроводами — их сейчас спешно начали менять на деревянные, из мореной лиственницы, ибо бронзы на такое дело не напасешься.
Нападения царских драгунов можно было не опасаться — везде были сильные заставы, так что полком пройти было невозможно. А роту или эскадрон раздавят как муху — Коломенское обнесено крепким частоколом, снаружи формировавшийся полк уже нес караулы, имелись пушки.
Внутри батальон Лейб-Кампании, «Стремянной» эскадрон, рынды и к ним теперь казаки добавились, пристально за всем смотрят. Алексей, вспомнив армейскую службу, наскоро написал пункты по несению гарнизонной и караульной службы, ввел пароли и отзывы — дело оказалось незнакомое, но вроде поняли, что к чему. А то несли службу даже в Кремле не то что спустя рукава, но довольно халатно, считая, что злоумышленникам на высокие стены из красного кирпича не влезть. Пришлось прибегнуть к угрозе репрессий, тогда все «гвардейцы», как говорится — «прониклись текущим моментом»…
— А мы тут играем, — супруга радостно улыбнулась, дети бросились к нему — царевне было три с половиной года, мальчику на год меньше. Странно, но он испытывал к ним теплые чувства, а потому присел и обнял детей. И посмотрел на полог шатра — там была выткана лошадь с рогом на морде.
— А это что за создание?
— Сие есть зверь единорог, батюшка, — малышка произнесла слова твердо, глаза умненькие сверкнули, ласковая — даже сердце защемило. Однако он тут же вспомнил, о чем думал, но подзабыл:
— Правильно, дочка — мы такую пушку и сделаем!
Глава 14
— Ваше величество! Царь Алексей короновался в Москве, его поддержала аристократия. Церковь схизматиков получила главу, патриарха — и тот предал анафеме царя Петра! И еще — там началась самая настоящая война — царь Петр захватил Тверь, и собирается штурмовать Москву.
— Отличная новость, барон! Двоецарствие там долго не продлится — на троне останется один монарх! И им должен быть Алекс!
Карл улыбнулся, что для шведского короля было нехарактерно, но сейчас его сухое и вытянутое лицо озарилось радостью.
— Я не ошибся в царевиче — он предприимчив и честен, с ним можно воевать рука в руку против наших общих врагов, он не предаст! Не зря я отдал ему свою шпагу!
Король задумчиво посмотрел в окно — лицо чрезвычайно оживилось, глаза блестели огнем.
— Мы приобрели обязанного нам надежного союзника, барон, с помощью которого отыграем обратно наш проигрыш, и добьемся победы! Надо вернуть все захваченное датчанами и пруссаками.
— Так и будет, ваше королевское величество!
— Еще есть новости?
— Да, мой король! Русские уводят войска из Финляндии — мятежники царя Алексея захватили Нотебург, что закрывает вход в Ладожское озеро. И в их Петербурге, что возводит царь-отец, уже начался голод!
— Прекрасно — я помогу Алексу, чем только смогу. Пора нашему флоту высадить небольшие десанты в Або, и далее на Борио. Это отвлечет силы царя Петра от Нотебурга, и облегчит положение осажденных там московитов — им необходимо удержать эту крепость.
— Царь Петр направил на Москву большую часть своих войск из Лифляндии и Эстляндии, их увел герцог Репнин — в его отряде больше десяти тысяч инфантерии и кавалерии. В Риге осталось всего три полка…
— Я хорошо понимаю тебя, барон фон Герц — мне тоже очень хотелось вернуть наши прежние ливонские владения. Но не всеми моментами следует воспользоваться, иначе потерять можем гораздо
