в какой-то сводящий с ума стон.
Какая я дура! Чем я думала? На что надеялась? Просто накормить его? Так мне придется это сделать после заката. Как можно было не понять, не догадаться, что именно будет происходить? Что он вызовет тень-стража и даст наказать себя. Обменяет Венди на себя.
Боюсь, моя дурость меня когда-нибудь погубит…
– Хватит, – слово сорвалось с губ словно камень.
Тень-страж застыл.
– Хватит. Клятва была дана в горе, а ее исполнение повлекло бы горе еще большее.
– Вот именно, – что-то прошипело в моей голове, – Лавина не сорвалас-сь. И он ответит за вс-се.
– Ты Страж Равновесия или Слуга Тьмы? – вырвалось у меня в испуге и раздражении.
– Равновесие, Порядок превыш-ше Тьмы и Света. А он его наруш-шил. И ты! Ты нарушаеш-шь его. Мешаеш-шь.
Откуда вдруг в голове возникло кристально ясное понимание ситуации. Если я в третий раз скажу «хватит», то тень-страж оставит инкуба, но тогда я могу поплатиться. Расплатиться за всех. Стало очень страшно. Я подумала о том, что вот сейчас развернусь и уйду, наверху меня ждет Венди, закрывающаяся изо всех сил от чувства вины. О! Она прекрасно знает, что виновата, что совершила ошибку. Но успокаивает себя тем, что Шон перемучается и все пройдет.
А не пройдет! Тень выгрызет «подарок Уту». Эта Тень – выгрызет. Другие пытались, но не смогли, а эта сможет. Инкубу не положено иметь детей – это нарушает порядок. Инкуб не должен добровольно и безвозмездно забирать сломанные клятвы – это нарушает порядок. И теперь инкуб поплатится за всё.
– Ты взял с него немало, – дрогнувшим голосом произнесла я. – Остальное дам я. И только я. У тебя время до следующего полнолуния.
– Хватит, – твердо закончила я.
Тень-страж застыл, словно прислушиваясь к эху моего голоса.
– Ты… Ты чтиш-шь порядок. Но ты ответиш-шь за вс-се, – задумчиво и с предвкушением ответил он.
Я, теряя сознание от страха, приготовилась к его атаке, приготовилась терпеть боль и почти желала, чтобы страж взял свое вот так – быстро. Но нет…
– За вс-се… – и еле видимая тварь исчезла, как будто засосалась в воронку.
Я осела на грязный пол, ноги не держали. Будь я человеком, наверное, описалась бы от страха.
Вдох-выдох, вдох-выдох… Когда надо справиться с дикой паникой, нет ничего лучше, чем думать о вдохе и выдохе, думать о том, что они должны быть плавными, без рывков и не слишком быстрыми.
Через какое-то время я могла снова думать. Я только что прокляла сама себя, призвала на себя Стража равновесия и у него будет целый месяц. Всего месяц. Мне надо продержаться лишь месяц. Я отвечу за всё. Никто из моих пострадать не должен. Только я. «Хоть бы он не припомнил мне того юношу на корабле и Руфуса» – мелькнула паническая мыслишка.
Я отвечу за всё. Я выдержу.
С этой мыслью я собралась и сконцентрировалась настолько, что смогла обратиться к резерву и высвободить часть силы. И хоть она плохо слушалась из-за пережитой паники и, похоже, прочно поселившегося страха, но направить лучик Шону я смогла. Наполнила «подарок Уту». Минута, другая – и тело инкуба стало обретать плотность, а лицо потекло – глаза уменьшились и стали вновь человеческими, а появившийся нос скрыл уродливые ноздри. Хм… теперь я всегда буду помнить, что этот аккуратный нос скрывает длинные щели абсолютно нечеловеческих ноздрей, больше всего похожих на прорези-эфы у скрипок.
Шон глянул на меня вполне осмысленно, я вынула кляп.
– Пати? – с ужасом спросил он, догадываясь, что произошло.
– Он выгрызал «подарок Уту», – устало произнесла я. – А без этой белизны я не смогу тебе доверять. Вот я и вмешалась.
Порывшись в сумке, я нашла нож-бабочку. Ага, осталась привычка со времен сухого закона – носить в сумке нож.
Я разрезала путы, а Шон всё молчал. Мы не смотрели друг на друга. И вдруг он с силой ударился затылком о цементный пол.
– Я подставил тебя!
– Не смей! – крикнула я. И уже мягче: – Не надо, Шон. Что сделано, то сделано. Значит, так надо было. Не смей себя казнить. Я тебя ни в чем не виню и ты не вини. Всё. Закрыли тему.
Мы дошли уже до дверей, когда я обратила внимание, что он абсолютно гол.
– О, Свет и Тень! Тебе надо что-то набросить на себя. Никакие амулеты не помогут, если ты будешь голым.
Окинув взглядом подвал, мы не нашли ни единой пригодной тряпки – всё железяки да строительный мусор.
Я открыла дверь. Венди тут же подбежала ко мне.
– Найди штаны какие-нибудь, быстро.
Она увидела Шона за моей спиной, и ее глаза округлись, а рот раскрылся.
– О-о…О…Ой… – удивление, озадаченность и понимание. Тут она развернулась и побежала, натыкаясь на стены.
– Штаны! – крикнула я ей в спину. А то от потрясения забудет о поручении.
Да, Венди тоже быстро сообразила, что именно произошло. Ну да ладно. Она будет помалкивать. И Шон тоже.
Мы остались с инкубом наедине стоя на подвальной лестнице возле выхода. Какое-то время мы усиленно таращились куда угодно, только не друг на друга, а потом я прекратила эту глупую игру и всмотрелась в него. Да, это мой Шон, нервный и виноватый, жаль, я больше люблю вальяжного и спокойного. Он исподтишка бросил на меня взгляд и уже не мог отвести глаз, все смотрел и смотрел. Кажется, я улыбнулась и он вдруг вспыхнул белым; скривившись от боли, но не отведя взгляда, опустился на одно колено и взяв за руку, влил в ладошку эту белую каплю.
– Я поступила правильно, – сказала ему и себе. – И я выдержу. Всего лишь месяц. Я смогу.
Шон молча кивнул, соглашаясь, и встал. Теперь мы стояли, держась за руки, и опять не встречались взглядом, но это уже была не игра от неловкости. Просто соратники и партнеры смотрят в одну сторону, а не друг на друга.
Венди где-то разжилась джинсами и футболкой, и мы наконец покинули это ужасное место.
25
Пока мы ехали, Венди вызвалась мне помочь с Тони и Ники, а Шон был непривычно тих и молчалив.
– Хочешь покормиться? – поинтересовалась я у него, – тебя высадить где-то?
– Нет, – сам удивляясь ответил он, – Я не голоден. Можно
