про эту обратную сторону. Даже не вся форма сыграла роковою роль, а лишь армейские ботинки нового образца, которые пришли на смену кирзачам. Был бы охранник в своих старых стоптанных туфлях, был бы скромен и тих. А, может, даже вежлив. Но в этих высоких, брутальных, на шнуровке, ботинках он стал дерзок и заносчив.
– Тя это не касается, мужик. А ты, клоун, – охранник ткнул в сторону Горюхина пальцем, – иди сюда.
– Ты кого тут мужиком назвал? – Феличита ринулся восстанавливать порушенный авторитет, убрав с линии конкретного разговора Горюхина. –Мужики все в колхозе. Ты сам кто такой? Ты откуда появился тут? – продолжал Феличита.
Вместо того что бы представиться, показать рекомендательные письма, охранник, воодушевленный армейскими ботинками, грубо толкнул напирающего незнакомца. Завязалась потасовка. Эльдар пытался держать Буряка, за что ему досталось от хозяина торгового центра несколько хуков, подоспевшие охранники пытались утихомирить своего оборзевшего коллегу, и только Вася стоял в стороне и пассивно наблюдал за происходящим. Он впал в странное оцепенение: звуки, крики доносились до него откуда-то издалека, все что происходило, происходило тоже, как бы, не с ним. Потом, в том же отстраненном состоянии, он медленно двинулся внутрь магазина. Люди бежали ему навстречу, привлеченные скандалом. С видом сомнамбулы Горюхин медленно дошел до полки с алкоголем и медленно взял 15-ти летний «Наполеон». Все так же бесстрастно он раскупорил элитную бутылку и сделал большой глоток. Никто не сделал ему замечание. Потому что активная часть покупателей, которая обычно делает всегда и всем замечания, убежала смотреть драку. Затем он пошел обратно к выходу, медленно попивая «Наполеон». Сосредоточенный на своем, теперь уже светлом и благостном самочувствии, он прошел мимо дерущихся, не оглядываясь. Равнодушная фигура с коньяком вывела из боевого угара сначала одного охранника, потом второго, потом третьего, потом Эльдара и остальных охранников, и, наконец, Феличиту. Завороженные, они смотрели, как человек плавно переходит из алкогольного отдела в нирвану. Нарушитель прямо у них на глазах дошел до ближайшей скамеечки и безмятежно присел. Глотнул. Вечно хмурое чело его разгладилось, на лице взошла блаженная улыбка. Ему стало хорошо, шрамы от последних ударов судьбы рассосались, вселенская несправедливость рассеялась, как утренний туман. Еще раз глотнул. Глядя на него, солидарно сглотнул Феличита.
– «Наполеон» из горла! – с завистью пробормотал один из охранников.
– А в первый раз чувак был скромнее. «Багратион» и «Слынчев бряг» бухнУл. Колбаской закусил.
– Видимо, в следующий раз будет «Хенесси» употреблять.
– Гасить надо красавца. А то он так весь универсам сожрет и выпьет, – подвел итоги тот страж порядка, который первым опознал Горюхина.
Феличита вопросительно посмотрел на охранника. Тот попытался еще раз нагрубить: «А тебе-то какое…» Но ему громко зашептали в оба уха, что перед ним хозяин торгового центра.
– Да это ж погромщик! Напился днем на халяву, разгромил тут все и Патроныча еще товаром чуть не прибил! Ущербу-то, ущербу! Его ж вязать надо! – оправдывался испуганный служащий в простых армейских ботинках, лишенных всякой харизмы. Погромщик все так же сидел на лавочке, игнорируя явную опасность расправы. Феликс Эдмундович задумчиво посмотрел на пьющую фигуру, и вдруг теплое чувство солидарности к этой нелепой фигуре залило его, чувство солидарности с нотками какого-то умиления.
– Не надо вязать, пусть сидит. Ущерб сосчитайте и спишите на непредвиденные расходы.
– Как это «пусть сидит»? Он деньги для меня должен получить в банке! – возмутился Эльдар и тут же понял, что проговорился.
– Какие деньги?– моментально среагировал Феликс Эдмундович Буряк. Он всегда реагировал на слово «деньги». Рефлекс такой.
Разгоряченный дракой хозяин джинсового магазина потерял бдительность. Он, понимаешь, удерживал Феличиту от неравной драки с неизвестным исходом, а в благодарность за это получил пару ударов и даже оскорбления! А теперь еще и без денег придется остаться! Возмущение выплеснулось наружу как-то само, без разрешения Эльдара.
– Какие деньги? – с ласковой улыбкой переспросил Феличита, – Ты же говорил, что это ты должен. Эльдар помялся, помялся, и, не найдя, что соврать, сказал правду.
– Ему из Москвы должны денег перевести. Часть мне, часть ему, на билеты.
– На билеты? – переспросил дотошный Феличита.
Вот за что не любили Феличиту на заре его рэкетирской карьеры ларечники безымянского района. Не за пьяную грубость, не за жестокость, а за вот эту мелочную дотошность. Сядет в ларьке и расспрашивает, расспрашивает. Откуда товар, кто поставляет, почем, про родственников расспросит, про детей. Ласково расспрашивает, молчать неудобно. К концу расспросов хозяин ларька уже в панике, а у Феличиты – полное досье.
– Да, на билеты! Это певец какой-то, Стас что ли. Потерялся тут у нас или сбежать хотел. А я его поймал. Он моих продавщиц соблазнял без спросу, понимаешь.
– Стоп. Это Стас? – недоверчиво спросил Буряк, покосившись на совсем опьяневшую фигуру, которая уже размякла и начала стекать по скамейке. – Что-то сомневаюсь. Не похоже это на столичную звезду.
Эльдар с Буряком подошли поближе к таинственному человеку с богатым прошлым и бутылкой «Наполеона». Взъерошенные волосы, помятое лицо, сонные слюни из полуоткрытого рта, а главное – какой-то второсортный заношенный прикид – ничто не выдавало в человеке гастролера из Москвы.
– Да, нее, это не он. – Буряк брезгливо отвернулся.
Прошла у него трогательная солидарность с пьяницей как минутная слабость.
– Ну, с виду не похож, зато у него телефон. А по этому телефону с ним разговаривает одна очень крутая женщина и называет его Стасом! Она ему обещала деньги, чтоб с долгами расплатиться и билет купить до МОСКВЫ, – устало выложил все, как есть, Эльдар. Ну, почти, как есть.
– Женщина, говоришь, крутая – задумчиво повторил Буряк.
– Да, дарагой, очень крутая.
Буряк поморщился от напряженных раздумий. Вроде, все удачно складывалось. Потерянный певец нашелся сам собой. Но нелепая фигура на лавке не внушала доверия.
– Отнесите это к Мотылю, пусть подержит у себя. Очухается, меня позовите. Попинаю на тему установки личности. Но сами не трогайте! Вдруг, мать его, это действительно Стас. Проблем не оберемся.
Отдав приказ, Буряк повернулся к Эльдару и пояснил свои сомнения: – Кто их там знает? Может, их гримируют перед сценой до неузнаваемости? Может, это, правда Стас.
– Конечно, может, уважаемый, – поддакивал Эльдар.
Тут раздался звонок. Буряк полез в свой карман, Эльдар – в свой, а человек, которого подозревали, что он Стас, никуда не полез. Не шелохнулся даже.
– Это не мой, – Эльдар сунул телефон обратно. Буряк сделал тоже самое. Звонок продолжался. Они с интересом посмотрели на человека, который устроился на лавке в позе отдыхающего Будды.
– Вот видишь. Я же говорил! – торжествовал Эльдар. Звонок затих. Через некоторое время телефон зазвонил снова. Раздался «Полет валькирий»,
