они перевозят? — спросила она, очевидно, думая о своем отце.
Он покачал головой.
— Только если они сами являются активной частью сети. Гораздо лучше, во многих отношениях, чтобы они не принадлежали к ней.
— Понятно.
— Выбранный человек в службе действует более-менее в одиночку и регулярно посылает материал обратно в Лондон, зашифрованный, если необходимо. Другие могут суметь сделать агентами местных жителей или еще кого-либо. — Он наблюдал за выражением ее лица: любознательное, но спокойное. Что же у нее было на уме? Он надеялся найти разгадку в ее реакциях.
Он продолжал:
— Конечно, существует третий источник информации для Министерства иностранных дел. Наши дипломатические делегации.
Она подняла брови.
— Это обычная практика — посылать человека с каждой миссией, чья единственная задача состоит в том, чтобы собирать сведения в данной стране. Он обычно представляется каким-нибудь торговым представителем. Это стандарт во всех наших основных посольствах, где может быть более одного агента. И в трудных ситуациях часто полезно внедрять кого-либо в качестве проверки основного агента — человека, шпионящего за нашим собственным шпионом, так сказать.
— Действительно? С какой целью?
— Они варьируются. Изменения внутренней политики, конфликтующие интересы за рубежом, внезапные проявления враждебности, готовность к вторжению.
И тут он заметил искру в ее взгляде — в тот момент, когда его слова оказались близки ей лично.
Она ответила сразу же:
— Ты ничего не сказал о шпионах военного времени. Тех, кто идет за линию врага.
— Это самая опасная игра из всех. — «Кого она имеет в виду? Десернея?» — Эксперты такого рода очень редки. В поле, конечно, армия полагается на разведчиков.
— Но если шпион сумеет передать планы вражеской битвы своему собственному командованию, это, конечно же, будет самая жизненно-важная информация из всех.
— В самом деле. — Тема заводила его слишком далеко; он должен был спросить: — Моя дорогая кузина, я не могу не подозревать нечто конкретное во всем этом. Ты слышала что-либо в городе или в наших окрестностях? Что тебя беспокоит? Ты беспокоишься, что кто-то собирает информацию о наших войсках и диспозиции и передает эту информацию? — Она посмотрела на него взглядом, выдающим искреннее изумление. Проклиная себя, он тем не менее продолжал. — Если у тебя есть какие-то опасения, пожалуйста, дай мне знать. Я могу уже не служить в армии, но у меня есть очень тесные контакты с армией в Брайтоне.
— О Господи, нет. Я не думала об Англии. Испания. Война на Пиренейском полуострове.
Наконец забрезжил свет. Она говорила о своем муже!
София сказала, беспокойно хмурясь:
— То, что ты говоришь, ужасает меня. О наших агентах, устраивающих заговоры друг против друга, возможно, предающих друг друга. Кто может надеяться держать ситуацию такого рода под контролем, когда люди находятся так далеко от дома? Не Министерство иностранных дел, это точно. Это ужасно. Откуда можно узнать, кому вообще следует доверять? У меня возникают эти мысли, когда я думаю о прошлом.
Муж. Меткалф сказал, что у нее уже есть сомнения по поводу того, как умер Гамильтон. Она могла задать все эти вопросы ранее, почему она этого не сделала? У него в голове прояснилось. Да, каким-то образом она выяснила, наверняка в Клифтоне, что Гамильтон был шпионом. От одного из слуг, который знал об этом? Или из документа, обнаруженного позднее, который был спрятан, оставлен в ящике, предназначенном только для ее глаз?
Себастьян посмотрел на нее с осторожностью. Если он начнет прощупывать, она замкнется. София ненавидела предательство, и рассказывать секреты ее мужа кому-либо еще, похоже, выглядело для нее именно так. Он пощадит ее. А тем временем повернет разговор в другое, более интересное русло.
— Но ты не сомневаешься в необходимости такой бдительности, я уверен. — Когда он изучал ее, он мог обнаружить подобие ужаса в глубине ее глаз, и она, казалось, едва его слушала. Он продолжал: — Подумай о Сиднее, например. Пока ты была здесь, ты могла проанализировать для себя самой намерение, о котором я говорил. Формально его основная цель — колония для каторжан. Стратегически, однако, Порт Джексон — это английская база для выхода в Тихий океан и Индию. Наши агенты там должны контролировать ситуацию, чтобы мы продолжали удерживать его. И следить за всеми, кто угрожает ослабить нашу позицию.
Теперь она была очень внимательна.
Себастьян сказал это специально для нее:
— Французы, например.
Она слегка зарделась, но спросила с полуулыбкой:
— Ты предполагаешь, что в Новом Южном Уэльсе были шпионы Наполеона?
— Мы знаем, что они там были. Вполне достаточно. Французские путешественники прошли через Порт Джексон и Ботани Бей, чтобы предоставить точное описание в морское министерство в Париже. Существуют средства для разведки, но нужно принимать во внимание, что и желание — тоже.
София пожала плечами с выражением безразличия.
— По-моему, Бонапарт вряд ли планирует послать свой флот на край света в сложившейся ситуации.
— Нет, — сказал он мягко. — Гораздо вероятнее, что он изучает состояние готовности британской армии на ее территории.
Она пристально посмотрела на него.
— Ты хочешь сказать, что в Англии в настоящий момент действуют французские шпионы?
— Конечно. На всех жизненно важных участках. Включая, конечно, южное побережье. — Она была наполовину недоверчива, наполовину встревожена. Он продолжал: — Я не имею в виду людей в масках, которые рыщут по окрестностям с обнаженными кинжалами. Возможно, несколько французов могли проскользнуть мимо государственных мужей вместе с контрабандистами. Кто знает. Но я говорю о французах, которые живут здесь, беженцы-роялисты, они занимают определенное место в обществе, мы к ним так привыкли, что вопрос о том, какую информацию они отправляют домой во Францию, никогда не возникает. — Он поерзал на своем сиденье и посмотрел в окно на освещенную солнцем сельскую местность. — В мирное время активность таких людей не может представлять собой какую-то серьезную проблему. Большинство из них безобидны, даже смешны. На грани войны, однако, они могут помешать нам.
Он медленно перевел свой взгляд обратно на нее, чтобы дать ей время осознать. И вдруг, в тот момент, когда его глаза встретились с ее, он понял: она не позволила себе думать о чем-либо из этого в связи с Десернеем. У него внутри все болезненно сжалось, когда он понял, что ее инстинктивная преданность этому человеку была достаточно сильной, чтобы исключить какие-либо сомнения, которые иначе могли прийти в ее умную голову.
Негодяй пытался дезертировать из Порт Джексон, но она упорствовала в своей вере в то, что он был невиновен, и даже написала письмо в военный суд, чтобы подтвердить это. Ни письмо, ни писавший его не были обнародованы, но если Себастьян знал
