В ней прежде всего отмечалась новизна авторского подхода к педагогике как «прикладной философии»: «В книге С. И. Гессена философия не является “введением” в педагогику или “вспомогательной” ее наукой, но – пропитывает, органически пронизывает или, говоря словами автора, “просвечивает” во всех элементах педагогической науки, хотя бы самых частных и детальных. Благодаря этому педагогика получает право быть – а не только в традиции считаться – философскою наукой»[411].
Напомним, что основные интеллектуальные и педагогические силы российской эмиграции в Германии были сосредоточены в Берлине, где в начале 1920-х, по разным подсчетам, находилось более 300 тысяч русских беженцев. Особому феномену «русского Берлина» посвящены не только специальные исследования последних десятилетий[412]. Он был достаточно подробно описан современниками в начале 1920-х: образ города-муравейника с блуждающими по нему русскими эмигрантами ярко представлен на страницах произведений А. М. Толстого, В. Б. Шкловского, И. Г. Эренбурга, Андрея Белого, М. И. Цветаевой, В. В. Набокова.
Деятельность русского педагогического сообщества в Германии приобретала формы, ставшие традиционными для русской эмиграции в Европе: союзы и общества, благотворительные организации, общественные советы и т. п. активно обсуждали проблемы воспитания и образования эмигрантской молодежи, понимая насущную необходимость институциализации процесса образования и поиска финансовых источников. Фактически происходила самоорганизация эмигрантской научно-педагогической жизни, осознанное конструирование научно-педагогического пространства российского зарубежья. Особая роль в этом процессе принадлежала Русской академической группе в Германии, организационное заседание которой состоялось 3 июня 1920 г. по инициативе профессора А. И. Каминки. В соответствии с принятым уставом, в состав группы входили профессора и преподаватели российских высших учебных заведений, а также известные своими трудами ученые; кроме того, «академическая группа на широких основаниях принимала, в свою среду в качестве сотрудников» тех, кто находился на стадии подготовки к ученой и учебной деятельности[413]. Примечательно, что свою главную задачу Русская академическая группа в Берлине видела не только в сохранении научного общения и поддержке научной деятельности в Германии, но и в педагогической работе: «Группа считала свой обязанностью, помимо взаимной моральной поддержки и поддержки в научной работе, принять меры как к облегченно русскому юношеству получения образования в средней школе, так и к помощи русскому юношеству, обучающемуся в высших учебных заведениях. Во исполнение этих заданий группа помогла организации в Берлине учебного заведения, которое должно дать возможность юношеству получить среднее образование, по программе русских средних учебных заведений; эта школа является таким образом хранительницей традиций русской средней школы»[414]. Не случайно начавший в апреле 1921 г. свою работу в Германии Российский Земско-Городской Комитет указывал на уже организованные культурно-просветительные учреждения, в которых обучаются до 250 человек и которые он частично финансирует. Среди них и открытая в Берлине 10 февраля 1921 г. гимназия Русской академической группы[415].
Таким образом, приезд С. И. Гессена в Германию в значительной мере совпадает с обустройством инфраструктуры эмигрантской научно-педагогической жизни, и его готовность участвовать в ней сдерживается лишь ограниченными возможностями получения работы. В то же время, как отмечал И. А. Ильин, «в Берлине, русского духовно-культурного очага еще нет»[416], и принять эту миссию на себя должны были учебные заведения для эмигрантской молодежи. Добавим, что идея создания русского университета активно обсуждалась в начале 1920-х гг. практически во всех центрах беженства, и нам уже приходилось писать о попытках организации университета в Белграде и в Лондоне, закончившихся безрезультатно[417]. До определенного момента организация его в Берлине кажется вполне реальной. Во второй половине 1922 г. вопрос этот активно обсуждается эмигрантским сообществом в Берлине, и самую активную роль в этих обсуждениях играл И. В. Гессен, главный редактор газеты «Руль», один из самых влиятельных общественных деятелей «русского Берлина», на квартире которого проходило первое заседание учредительного комитета будущего учебного заведения. Среди наиболее острых проблем была очевидная нехватка профессоров по значительной части университетских специальностей, но высылка из Советской России «пассажиров философского парохода» заметно облегчила решение этой задачи.
Примечательно, что имя С. И. Гессена не потерялось на фоне обретающих к этому времени европейскую известность имен Н. А. Бердяева, Б. П. Вышеславцева, А. А. Кизеветтера, Ф. А. Степуна, С. Л. Франка и др. Не случайно Б. П. Вышеславцев в меморандуме о публикации религиозно-философских работ в издательстве YMCA, касаясь «изданий высшей категории», которые «предназначаются для высшей интеллигенции и высшего студенчества (наиболее образованного)», пишет в апреле 1923 г.: «Круг авторов. группируется вокруг Академии духовной культуры, развивающей свою деятельность в духе православного христианства. Сюда относятся прежде всего профессора Бердяев, Франк, Карсавин, Вышеславцев, Сеземан, Арсеньев. Затем еще можно наметить ряд авторов, не принимающих участия непосредственно в деятельности Академии, но в общем сочувствующих ее направлению. Таковы: проф. Алексеев, Ященко, Гессен, Степун (в Берлине).»[418].
Однако отсутствие юридических и финансовых возможностей для организации университета в его традиционном виде привело к принятию решения о создании учреждения скорее культурно-просветительного, нежели учебного – Русского научного института, который был открыт в Берлине 17 февраля 1923 г. Сохранились примечательные свидетельства в письмах Ф. А. Степуна к О. А. Шор, позволяющие судить о надеждах, которые были связаны с его открытием у научно-педагогического сообщества в целом: «Кроме религиозно-философской. академии организуется грандиозный русский Институт. Немцы дают помещение и отопление. Но гонорар необходимо получить от валютных стран»[419], – и у И. С. Гессена, в частности: «Гессен переезжает в Берлин. Нашел квартиру – 4 комнаты. Пока он здесь. Нештатный профессор Научного института и секретарь ученого совета. Материально он тем самым устроен»[420].
Деятельность в Русском научном институте, в частности, чтение курсов логики и «Истории нового русского искусства»[421], С. И. Гессен совмещает с интенсивными научными занятиями и сотрудничеством с журналами. В публикациях в «Современных записках» он выступает своего рода транслятором достижений русской мысли в Германии для эмигрантского сообщества в Европе. Так, он публикует ряд рецензий на берлинские издания, в том числе на подготовленный Н. А. Бердяевым выпуск сборника «София: Проблемы духовной культуры и религиозной философии», на книгу Г А. Ландау «Сумерки Европы» и немецкий журнал «Философия и право». В это же время упрочиваются связи С. И. Гессена с педагогическими организациями «русской Праги», постепенно становящейся центром научной и педагогической жизни русской эмиграции: С. И. Гессен входит в состав руководящих органов Объединения русских учительских организаций за границей, становится соредактором журнала «Русская школа за рубежом».
Обострение политической обстановки в Европе, экономический кризис и последовавший за ним промышленный спад серьезно осложнили условия пребывания российской эмиграции в Германии и привели к заметному оттоку беженцев в другие страны. Тенденция к этому обозначилась
