помнишь? — напоминаю Руслану, когда мы начинаем двигаться к кабинету.
— Да, — кивает он головой, и как только мы заходим в кабинет, он хватает меня за руку. Его теплое запястье сжимает мою руку, и мы оказывается фактически под прицелом всего класса. Так неловко мне не было еще никогда!
Я мимолетно замечаю Антонова с Пантелеевым за первой партой и вижу, как он смотрит своим взглядом на наши переплетённые руки. Как только мы доходим до моей парты, наши руки расцепляются. Я уже готова сесть за свою парту, как Руслан произносит:
— Я договорился с Ленькой, он пересядет к твоей подруге, — произносит мне Руслан, и мы с Таськой ошарашенно оборачиваемся на лицо Журавлева. Мы же о таком не договаривались!
— Договорился? — переспрашиваю я, а потом оборачиваюсь и замечаю удивленный взгляд свой подруги.
— Да, я подумал, чего тебя беспокоить, — и в эту же секунду к нам подходит его сосед по парте и садится за мою парту, закидывая рюкзак на мою половину парты. Бывшую половину!
Руслан хватает меня за руку и тащит к парте, и я усаживаюсь на место Леньки.
— Ты что с ума сошел? — шепотом спрашиваю у меня, после того как огляделась. — Я не собираюсь с тобой сидеть!
— Но мы же пара. Тем более будет странно, если ты вдруг заходить отсесть, — я замечаю на его лице лукавую улыбку. И теперь понимаю, что это все специально подстроил. Через несколько секунд звенит звонок, и я вижу, как Таська оборачивается посмотреть на нас. А после отворачивается. Наверное, стоило сказать, что мы с Русланом типа встречаемся.
— Значит ты это специально? — уточняю я на уроке у Руслана, обернувшись, так чтобы видеть его лицо.
— О чем ты? — начинает прикидываться он.
— Ты же прекрасно понимаешь. Я о перестановке. А что если Зоя Максимовна не разрешит нам пересесть? Ты не подумал, что она может ругаться?
— Я думаю ей все равно, — спокойно отвечает он. — Так что не стоит на меня злиться.
— Я и не злюсь! Я просто хочу сидеть за своей партой! Которую занял твой Ленька, — повышаю тон голоса я.
— Ты снова злишься, твое милое лицо все выдает, — соблазнительно улыбается он и тянется к моему лицу, но я тут же одергиваю его руку.
— Да помню я, что у меня есть морщины! Можешь не напоминать!
— Я лишь говорю, что ты милая, — отвечает он. — Но если тебе не нравится, я могу сказать, что мы расстались. Уверен, Антона эта информация очень даже привлечет.
— Это шантаж, — замечаю я.
— Я лишь хочу тебе помочь. Ты же сама попросила, — и снова его эта улыбочка! Я отворачиваюсь, и оставшиеся минуты до звонка рисую на полях, не слушая совершенно учителя. Сейчас не до уроков!
***
— Почему ты не сказала мне? — на перемене выпытывает у меня Таська, когда мы сидим в коридоре на лавочке. — Это же Журавлев! И я твоя лучшая подруга! Я должна была узнать самая первая.
Может я конечно прокололась. Стоило сказать хотя бы в субботу. А то так получается, целых полтора дня от нее скрывала. Совсем на меня не похоже. Надеюсь, она ничего не заметит.
— Ну, самая первая узнала я, — начинаю тепло улыбаться я. А играть все-таки у меня отлично выходит! Наверное, актрисой нужно быть в будущем! А что как по мне так — сцена это мое. Только вот рисование в моей жизни выигрывает.
— Все равно! Рассказывай! Значит, он предложил встречаться? — задаёт она вопросы без остановки. — Как так вообще получилось? Ты же говорила, что он тебе не нравится.
— Ну, вот так! Понравился, — спокойно отвечаю.
— Блин классно! — восхищается Таська. — Не то, что Антонов. Убежал в субботу и даже не дал поговорить. Ну, сегодня я точно подойду к нему. А вдруг получится так же как у вас?
— Все возможно, — пожимаю я плечами.
— Так у вас все серьезно? — продолжает свой допрос Таська. — Вы уже целовались?
— Ага, так я тебе и сказала! — улыбаюсь я, и Таська считывает мою реакцию тут же.
— Что уже целовались? Офигеть! И как он целуется? — снова интересуется моя подруга.
— Я тебе ничего не скажу!
— Ох, какая скрытница! — закатывает она глаза и переводит тему разговора на математику. Но я уже практически ее не слушаю, думаю о том, как целуется Журавлев.
***
День прошел довольно быстро, даже не успела толком понять, как так произошло, что Журавлев решил меня проводить до дома. Таська ехидно улыбнулась и попрощалась с нами, поджидая Антонова. Нужно потом сразу позвонить ей и узнать, как там прошел у них разговор.
— Не обязательно меня нужно было провожать, — говорю Руслану, когда мы идем домой не самым удачным способом — пешком. Но, кажется, еще несколько минут и ливанёт дождь. Тучи уже практически над нами.
Я чувствую, как мой телефон вибрирует, и я проверяю, кто мне написал сообщение. МЧС. Этого еще не хватало. В течение тридцати минут на территории области ожидается сильный дождь, усиление ветра. Нужно срочно идти домой, пока нас не затопило и не снесло ветром.
— Знаешь, как раз нужно было, потому что кажется, скоро начнется дождь. Вдруг бы тебя затопило, а так если, что нас затопит двоих одновременно, — усмехается Руслан. Как смешно. Ха-ха-ха.
— Остроумно. Как раз МЧС уже заботится, прислал, что ожидается в течение тридцати минут дождь. Я так понимаю, ты совсем не спешишь домой?
— Неа, — отрицательно качаю головой и замечаю, как лямки от моего рюкзака он пачкает об асфальт.
— Ты решил мне рюкзак, что ли перепачкать? Неси его аккуратней, а то тебе еще и мыть придется его.
— Извини, не видел, — говорит он и закидывает на другое плечо мой рюкзак.
— Так уж и быть прощаю, — наигранно отвечаю. — И почему ты домой не спешишь? А как же уроки?
— Я их быстро делаю, так что можешь не переживать. Кстати тебе твоя подружка говорила, что я подружился с Пушкарём?
Точно! Я же тогда обещала еще отговорить Журавлева. Но за последние дни столько всего произошло. Закрутилась, завертелась и забыла. Но если так порассуждать, если Злата мне ничего не сказала, то все обошлось. Хотя мне стоило побеспокоиться, зная какой у Антона характер.
— Значит вы поладили? — переспрашиваю я, и мы оказываемся практически рядом со двором.
— Вроде того. Он оказался нормальным.
— Он хоть извинился за твоего друга, над которым издевался?
— Попытался, — неоднозначно отвечает он. — Сегодня мы у него дома хотели в приставку поиграть.
— Пушкарь играет в приставку? Я думала, он только умеет людей калечить, — удивляюсь я и чувствую, как первая капля
